Проклятье фараона

– Уникально! Неповторимо! – приговаривал аль-Сабун, рассматривая золотую статуэтку в свете фонаря. У него было такое выражение лица, будто он изо всех сил борется с желанием спрятать вещицу в карман.

Гамильтона больше интересовали стены, покрытые фресками и иероглифами. Он расшифровывал надписи, делая пометки в своем блокноте.

– Ужасные страдания ждут того, кто нарушит покой фараона, – равнодушно пробубнил он.

– Похожие слова находили почти во всех гробницах, – мимоходом заметил аль-Сабун. – Древние жрецы пытались так защитить могилу, но сейчас это всего лишь угрожающие слова, не более. Хотя и довольно эффективные. Кочевники и местный народ верят в мистические предания и на протяжении нескольких тысячелетий стараются обходить эти места стороной.

Внезапно Ванесса почувствовала себя странно. Она слышала голоса мужчин, но те были как будто где-то вдалеке. Она видела их силуэты, но словно в тумане. Перед глазами все поплыло, голова закружилась, и девушка схватилась рукой за стену, чтобы не упасть. Однако ноги больше не слушались ее – они подкосились, и Ванесса рухнула на пол.

Мужчины обернулись на шум. Гамильтон в два прыжка подскочил к девушке, приподнял ее голову и посмотрел в закатившиеся глаза:

– Ванесса, что с тобой?

– Это бывает с женщинами, – высокомерно сказал аль-Сабун. – Я предупреждал вас, профессор, что ей не место на раскопках.

Девушка была в сознании и слышала слова араба. Она хотела было возмутиться, но была слишком слаба для этого. Однако оскорбительная реплика египтянина возымела действие: она взяла себя в руки и поднялась.

– Я выведу тебя наверх, – сказал Кевин. – Ахмед, помогите.

Араб с сожалением положил драгоценный амулет на место, они поднялись из гробницы и вернулись в лагерь.

В своей палатке Ванесса легла на спальный мешок. Она чувствовала себя все так же плохо: как только закрывала глаза, появлялись странные галлюцинации. Она размахивала руками, тщетно пытаясь отогнать миражи. Гамильтон заботливо склонился над ней, но девушка отмахнулась:

– Мне уже лучше.

– Может быть, отвезти тебя в Каир? – предложил он. – Я беспокоюсь за тебя.

– Ты с ума сошел! Туда два дня пути! Да и не оставлю я нашу находку! Мне нужно просто поспать, а утром крепкий кофе – и я буду снова в строю. Тебе, кстати, тоже поспать не мешало бы.

Слова давались ей с большим трудом. Язык не слушался, губы онемели. Гамильтон тоже это заметил, подумав, что Ванесса засыпает. Он погладил ее по волосам, поцеловал в холодный лоб и вышел из палатки.

Ванесса прикусила губу, когда галлюцинации появились вновь. Картинки, как кадры в фильме, вставали перед ее глазами: сверкающее золото сменилось лицом спящего или умершего человека. Его кожа была белой и словно восковой. Внезапно «лицо» открыло глаза: темный холодный взгляд пронзил ее, узкие, тонкие губы зашевелились, произнося слова на непонятном языке. Как ни странно, девушка понимала речь и знала, чье это лицо. Это был умерший египетский фараон. Затем лицо исчезло, и возникли силуэты рабов, руки и ноги которых были скованны золотыми цепями. Двадцать один человек – насчитала Ванесса. Они провожали своего хозяина в царство теней.

Девушка хотела объяснить фараону, что не собиралась грабить гробницу. Наоборот, она заботится о том, чтобы ее современники относились с уважением и почтением к египетскому царю. И наверняка многим захочется узнать больше о жизни и культуре прошлых времен.

Но девушка не могла вымолвить ни слова. Она лежала, словно парализованная. Мужчина с холодными темными глазами и узкими губами смотрел на нее, а она ничего не могла ему сказать. От отчаяния она попыталась закричать, но ни звука не слетело с ее губ.

Лицо, не дождавшись ее ответа, растаяло в дымке, и Ванесса провалилась в глубокий сон. Ее разбудил громкий гудок – так в лагере в шесть утра давали сигнал «подъем». Девушка чувствовала себя по-прежнему разбитой и вымотанной и решила, что поспит еще полчаса. В полусне она почувствовала, что что-то мешает ей под одеялом. Ей снился в этот момент Мэтью, парень, с которым она рассталась полгода назад. Он трогал ее за ноги. Его руки были такими холодными, такими чужими… Она засунула руку под одеяло, и секунду спустя из груди ее вырвался истошный вопль…

* * *

Аль-Сабун всю ночь не мог сомкнуть глаз. Он был так возбужден грандиозной находкой, что сон не шел, и он предвкушал завтрашнее утро, когда снова окажется в гробнице фараона. Часы, казалось, остановились: время тянулось безумно медленно. Он подумал о том, какую роль для всего мира играет вчерашнее открытие! Сколько же там уникальных сокровищ! Сколько же это все стоит! И как жаль, что нельзя взять себе что-нибудь. Хотя бы тот понравившийся ему маленький амулет со скарабеем. Вырученных денег хватило бы его семье надолго!..

Взяв себя в руки, араб прогнал из головы дурацкую идею.