Проклятье горничных

Сегодня он, к счастью, заговорил о другом. Похвалил бал, восхитился бриллиантовым гарнитуром, полученным Эмили в подарок от супруга, посетовал, что не может задержаться в гостеприимном доме Гренвиллов еще на день, но обещал оставить Сьюзен на попечение леди Гренвилл, ведь девушке так хочется провести еще немного времени в компании друзей. Всех этих тем хватило на дорогу до самых дверей столовой. В холле уже собрались остальные гости, и Эмили предложила всем пройти на завтрак.

3

Вечером, когда все гости, даже леди Пламсбери, разъехались по домам, Эмили написала в своем дневнике: «Без сомнения, прошедший праздник можно счесть удачным. Я просила миссис Даррем передать кухарке похвалы ее искусству, во время танцев никто из дам не споткнулся и ни один из джентльменов не наступил на платье леди. Чего еще мне желать?

Уильям подарил мне бриллиантовое колье и браслет. Это, конечно, горькая пилюля. Он должен бы помнить, что я не люблю их резкий блеск, ведь я говорила это неоднократно в его присутствии. С моей-то бледной мордочкой и тонкой шеей только и носить брильянтовое колье! Сомневаюсь, что когда-нибудь надену его, несмотря на восхищение подруг. Впрочем, Уильям и не вспомнит об этих украшениях, ведь он подарил их нелюбимой женщине. Будь на моем месте Луиза, он придирчиво выбирал бы каждый камешек, а потом несколько дней не находил бы себе места в ожидании – как-то она воспримет подарок? Пожалуй, не стоит писать об этих брильянтах слишком много, они того не стоят. Когда-нибудь подарю их юной новобрачной, супруге моего Лоренса.

Дом, в котором растет ребенок, нельзя назвать холодным и одиноким. Но можно ли назвать счастливым дом, где нет любви между супругами? Лори – вот мое единственное счастье, но и он скоро вырастет и покинет меня. Учитывая характер наших отношений с его отцом, мне навряд ли выпадет радость растить собственных детей, а ведь Лори так мечтает о братике и сестричке! Бедный малыш! Потерять мать в столь нежном возрасте! Смогу ли я заменить ее? Боюсь, Луиза воспитывала бы сына по-другому, да и Уильям был бы рядом с нею совсем другим отцом. Но мне не следует жаловаться и страдать, я получила то, чего желала больше всего на свете. Знать бы еще, сколь высокой окажется цена! И все равно я вышла бы замуж за Уильяма, ради него, ради Лори и ради себя самой. Лучше уж я буду несчастлива рядом с Уильямом, чем вдали от него».

Эмили подождала, пока чернила высохнут, и закрыла толстую тетрадь в синем кожаном переплете.

Она начала вести дневник в двенадцать лет, после того злосчастного падения, когда ее тоненькая ножка переломилась сразу в двух местах. А что еще остается, когда целые дни проводишь в постели? В ожидании, пока сломанные кости срастутся, Эмили прочитала едва ли не все книги из библиотеки отца, какие смогла получить, не только те, которые ей соглашалась принести гувернантка, но и неподобающие для чтения в ее возрасте романы, присылаемые ей жалеющим сестру Реджинальдом.

За долгие месяцы Эмили вдоволь наслушалась глубокомысленных хмыканий и безнадежных вздохов докторов, прежде чем надежда на то, что она вновь сможет бегать, покинула ее. Нога так и осталась слабой и искривленной, к тому же чуть короче другой.

– Это господь покарал вас за неблаговидное поведение, – заявила Перкинс, старая нянька, заботившаяся еще о матери Эмили. – Для чего вам понадобилось подсматривать за кузеном и мисс Кромби?

Конечно, любимицей няньки была хорошенькая послушная Луиза, но это обстоятельство не давало Перкинс права быть такой жестокой по отношению к бедняжке Эмили. Всю жизнь расплачиваться за детскую шалость – не слишком ли даже для карающей длани провидения?

Эмили и прежде не любила своего кузена Джеффри Хатчинсона, он казался ей скучным, и от него всегда скверно пахло, но Хатчинсоны были богаты, и родители мисс Кромби ни за что не позволили бы дочери упустить такую прекрасную партию. В тот день все в доме пребывали в уверенности, что Джеффри сделает мисс Кромби предложение, и Эмили готова была отдать свои лучшие игрушки, лишь бы услышать, что ответит бедная девушка. Увы, игрушки остались в детской Эмили, позабытые хозяйкой, а сама девочка дорого заплатила за любопытство.

Кузен Джеффри не нашел лучшего места для объяснения, чем старая беседка на краю небольшого искусственного озера, и Эмили без труда взобралась на крышу, сквозь щели в которой ей прекрасно было видно и слышно все происходящее внизу. Мисс Кромби едва успела раскрыть рот, чтобы ответить на выспреннее, лишенное всякого чувства предложение Джеффри, как чуть ли не на голову ей свалилась Эмили – прогнившая деревянная кровля не выдержала веса хрупкой девочки.

От испуга у мисс Кромби случился истерический припадок, на время избавивший ее от необходимости отвечать Хатчинсону, но к тому времени, как Эмили впервые смогла сделать несколько шагов по садовой дорожке, мистер и миссис Хатчинсон уже уехали в свадебное путешествие.