Проклятье Ифленской звезды

— За неделю? Сам знаешь, если на Побережье штиль, то значит, в открытом море ветер дует с севера и северо-востока. Это попутный ветер, флот прибудет дня на три раньше, чем мы рассчитывали.

— Но может, ты всё-таки останешься. Ты здесь нужен, император не может этого не понимать.

— Если всё прошло хорошо, у императора этой зимой родился долгожданный сын…

— И?

— И. Как ты думаешь, кто сейчас официальный, признанный наследник императорского престола? И почему?

Кинрик никак не думал. Он всегда принимал решения императора как данность. Император — это стихия. Может солнышком пригреть, а может и молнией осалить. И причины искать бессмысленно.

— Ладно, — нехотя подвинул он к себе папку. — Попробую разобраться.

— Это не всё.

Шедде положил перед носом брата ещё одну папку, лишь чуть меньше предыдущей.

— А это?

— Проект управы порядка в Нижнем городе. Структура, система подчинения, финансирование. ещё сейчас у нас в работе — предложения по реконструкции порта и старых пирсов, а так же ремонт моста через Данву… но это уже потом.

— Шедде, ты спишь вообще?

Вопрос заставил Шеддерика задуматься — Кинрик был вторым человеком, за последние дни, намекнувшим ему, что изредка надо и отдыхать.

«Вообще», он спал. Часа по три-четыре каждые сутки. А в эту ночь — даже шесть.

Но сделать предстояло ещё очень много.

Кинрик вскочил вдруг, подошёл к окну. Поёжился от прохладного весеннего ветра. Сказал:

— Шедде, мне страшно. Если одна плохо соображающая девица смогла подстроить тот пожар, и ей почти удалось уйти от наказания… Что будет, если кто-то более умный попробует устроить что-то подобное? До вчерашнего дня я не знал, насколько мы уязвимы. Насколько врагам легко нас достать!

— Это означает только, что тебе нужны сильные и надёжные друзья. И уж это будет зависеть только от тебя.

Поморщился — звучало это как наставление. Да вообще, многие его речи в последнее время выглядели именно так. Шеддерик внутренним чутьём чуял — открытие навигации добра не принесёт.

— Юноша! — возмутился старый сиан, — Немедленно вернитесь в кресло. Если вам немного полегчало, это ещё не значит, что процедура окончена!

— Да, конечно. Шеддерик, я у тебя ещё кое-что хотел спросить, но не знаю, уместно ли это.

Что он такого придумал?

Чеор та Хенвил достаточно хорошо знал брата, но предугадывать его внезапные смены тем и вопросов так и не научился.

— Конечно, спроси.

— А скажи мне… наша… то есть моя… мальканка. Она вообще знает, что ты уедешь?

Спросил так спросил. Шеддерик от души надеялся, что знает. Весь двор знает.

— Я прогуляюсь, — сказал он одновременно и брату и сиану. — Как закончите, сможете найти меня на гранитной набережной.

Рэта Темеришана Итвена

Темери вытянула из груды длинную гвоздастую доску и почувствовала, как из расширившегося отверстия потёк прохладный воздух. Это был всё тот же застоявшийся, сырой воздух подземелья, но что-то его потревожило, сдвинуло. Вероятно, где-то там, дальше, было окно или отдушина.

Коридор был тот самый, который она собиралась обследовать ещё позавчера, но отвлеклась на покои Шеддерика. События этого утра, а особенно — прошлой ночи, заставили её снова вспомнить, что от этих коридоров может зависеть жизнь. А значит, откладывать их исследование ни в коем случае нельзя.

Коридор оказался весьма многообещающим. Несколько выходов в жилые комнаты, потайное отверстие, сквозь которое видно часть большого каминного зала. И вот теперь — это. Здесь была, похоже, самая древняя часть туннелей. Проход выложен огромными блоками, некоторые больше шага в длину. Почти чисто. Этот завал оказался первым на участке в три десятка шагов. Жаль только, что это был узкий ход, приходилось наклоняться и локти то и дело задевали стену.

В этом месте одна часть прохода заканчивалась, путь вёл вверх, и вот с этого самого «верха» что-то осыпалось.

Если бы обвал был глухим, притока воздуха Темери не ощутила бы. Но он ей не показался. А значит, стоило потратить немного времени на расчистку.

На стене нашлось место, куда поставить свечу. Запас был в кармане, и это вселяло надежду, что возвращаться придётся не наощупь. Парадоксально, но эта старая часть системы, кажется, сохранилась намного лучше всех прочих.

Темершана решила время зря не тратить и принялась вынимать пласты мусора и укладывать его вдоль стены прохода так, чтобы потом можно было пройти мимо, не запнувшись.

Досок было немного, около десятка. Но к ним добавлялся песок, каменная крошка, куски давно прогнившей, рассыпающейся прямо в руках ткани. Платье оказалось упачкано и, скорей всего, спасти его уже не удастся — но это было старое платье, дарёное ещё Тильвой. Его никто не вспомнит и не хватится.

Наконец она смогла посветить вверх и увидела грубые ступени из округлых деревянных балок, трухлявых, но настолько толстых, что ступать на них всё ещё можно было без опаски. Ступени вели полого наверх. Да, на них оставались обломки и мусор, но подниматься-то этот мусор не мешал.