Проклятье Нави, или не буди Лихо

- П-п-пасибо, - ответила я, обернувшись. - Ой, я, конечно, слишком много прошу, наверное… Но… Не могли бы вы…

- Прекрати мне “выкать!”, - резко произнес Лихо. Его светлые волосы разметались по широким плечам. Лунный свет проникал сквозь пряди, словно подсвечивая их.

- Хорошо, - кивнула я, понимая, что вежливость здесь не нужна. Зачехляем ее обратно! - Так вот… Я не знаю куда идти… Поэтому, что-то мне подсказывает, что я заблудилась… И… Ты не мог бы проводить меня до деревни, а то мне жутковато…

- Проводить? - удивился Лихо.

- Нет, в саму деревню не надо… Я дойду сама… Хотя… Можно и в деревню… Там просто свинья жуткая, - мялась я, понимая, что прошу одно чудовище проводить меня до дома, чтобы ко мне не приставали другие чудовища…

“Ну что ты несешь! Люда!”, - укусила я себя. - “А вдруг он передумает по дороге и сожрет тебя?! Оно тебе надо?”.

- Ну, в принципе, я и сама дойду…. Или хотя бы показать дорогу! Направление!

- Деревня там, - усмехнулся Лихо, видя, как я гляжу в сторону его пальца. - Точно проводить не надо?

- Нет- нет- нет! - замотала я головой, стараясь украсить свой категоричный отказ милой улыбкой. - Я сама дойду… Значит, туда? Отлично! Все! Жди вестей! Я приду в лес и все тебе расскажу! Договорились? До встречи! До связи!

Я бодрым, нервно - пружинистым шагом направилась в сторону, на которую мне указали.

“Правильно сделала!”, - кивала я, мысленно поглядывая себе за спину. - “А то мало ли, что ему в голову взбредет!”

Я снова оглянулась, как вдруг на меня что-то налетело. Небольшое. Я успела рассмотреть только светящиеся глаза, которые уставились на меня.

- Скажи селявке, что монявка померла! - пискнуло мне в лицо и исчезло так же внезапно, как появилось.

- Се-селявке, что монявка померла? - переспросила я, чувствуя, как у меня сердце заходится от пережитого

Я пожала плечами, решив ускорить шаг. Не прошла я и ста метров, как вдруг из чащи вышло нечто жуткое. Оно было похоже на медведя и волка. Серое, лысое, ужасающее с каким-то странным светом в глазах. Оскалившись, чудовище устремилось ко мне.

Огромные лапы ударили мне в грудь, а я опрокинулась на землю.

- Мне… мне… -задыхалась я, когда на мое лицо капала горячая слюна, а огромные клыки собирались объяснить, что человек - не царь природы.

- Мне нужно сказать… - я лепетала от страха, понимая, что несу несусветную чушь. - Селявке, что монявка умерла…

Внезапно огромная пасть захлопнулась, подарив мне напоследок порцию слюней.

- Правда, что ли померла? - спросил внезапный сиплый голос. - Монявка? Дык, она же…

Чудовище слезло с меня, а потом уселось на пенек.

- Монявка… младше меня была! - снова сипло вздохнуло чудовище, поворачивая ко мне жуткую и грустную морду. - Это на сколько? Лет на триста! И померла!

Я успела отряхнуться, немного прийти в себя. Хотя, происходящее в голове не укладывалось.

- А что насчет похорон? Тебе не говорили? - спросила жуткая тварь, роняя скупую слезу и вытирая ее лапой.

- Нет! - икнула я. - Про похороны ничего не знаю…

Я старалась бочком обойти задумчивое и грустное чудовище, которое до сих пор сидело на пне, причитая, что Монявка так рано покинула этот мир.

Припустив в нужную сторону, я увидела просвет между деревьями. Я немного добавила газу и выбежала на тропу. По ней я летела, как угорелая.

Добежав до избы, я вломилась в дверь и тут же ее закрыла.

- Ба! - послышался голос Яичичны. - Ты чаво енто?!

И я сбивчиво рассказала.

- А потом я говорю, мне сказали сказать Селявке, что Монявка померла… - выдохнула я.

- Шо! Монявка?! - округлила кошачьи глаза Яичична. - Померла?!

Визуал

* Отсылка к старой быличке про мужика, который на дороге встретил нечистика выкрикнувшего ему фразу про про смерть какой-то непонятной сущности. Мужик очень испугался, пришел домой и жене рассказал, как вдруг из-за печки с ревом выскочило что-то мохнатое и, заливаясь слезаями, бросилось бежать: "Померла! Померла!". Хозяева дома после этого несколько часов сидели на печке и читали молитвы.

Глава 27

Тонкий потрескавшиеся серые губы Яичичны задрожали. Она присела на пол.

- Мне… эм… Селявке передать надо, - робко заметила я.

- Селявка - это я, - вздохнула Яичична, ответив на мой вопрос. - Ой, Монявка… Она же такая молодая была! Да что ж делаетси! Жалко-то как! Душевная была! Бывало, придешь к ней на болото, а она и пиво сварит, аж туман стоит! Ой, Монявка…

Взгляд Яичичны красноречиво говорил: “Оставь меня, старушка, я в печали!”.

Она полезла в погреб, а оттуда послышались всхлипы и причитания. Потом все стихло.

Я взялась за веник и начала подметать мусор и двигать лавки. Соскребла со стола воск со свечки, протерла окна и подоконник.

- Так, - выдохнула я спустя час, устало утирая пот со лба. - Ночной клуб снова готов к приему посетителей.

Я подкрасила узор на печке, полюбовалась им, выхлопала половички, принесла воды, тяжко водрузив ведро на пол. Пока что моя грузоподъемность была - одно неполное ведро с матами - перематами.

Достав горшок я нашла что-то предположительно похожее на огниво. Я взяла пучок соломы и стала с первобытной яростью бить о железку с мелкой насечкой камушком.