Проклятье Нави, или не буди Лихо

- П-п-погоди, - насторожилась я. - Так это… Ну, черт с гармонью… Я правильно поняла?

- Ну да! - усмехнулась Яичична. - Еле уломала нам подсобить! Он и так отказывался, и эдак! Ну я его и уговорила!

- Так он чуть девку не убил, - прошептала я, чувствуя, как где-то крадется стайка пушистых полярных лисичек.

- Каку девку? - спросила Яичична.

Я ей рассказала, но очень осторожно, как он за девками увивался, как одна в амбар зашла…

- Ты про Машутку? У Машутки - падучая хворь! Это все в деревне знают! Отец ее и так, и сяк лечит. Никто ее падучку заговорить не может. Говорят, порча на ней. Родовая! Бабка ее по молодости красавицей была. Так за ней парень один и ухлестывал. А она над ним шутить вздумала. С другим как бы спуталась. Вот драка и завязалась. Кто ж знал, что женишка ее в драке пришибет? А мамка паренька на похоронах сына на весь бабий род ихний падучую накликала!

Внезапно дверь открылась, а на пороге появился гармонист. Выглядел он не ахти. Гармонь, правда, уцелела. Теперь он не скрывал копыта и хвост. Хвост у него был, как мне показалось, немного сломан. Рубаха разорвана, а один рог сколот, а на скуле наливался синячище!

- Я, значит, девок с музычкой провожать пошел! Смотрю, одной девке плохо стало. Я думаю, не брошу ее, а тут эта налетает да как давай меня лавкой охаживать! - ткнул в меня пальцем музыкант. - Ты, Яичична как хошь, но договор наш силы больше не имеет! Тьфу!

Визуал

Глава 30

И с этими словами он рассерженно топнул копытом и… пропал. Как сквозь землю провалился! Вместе с гармонью!

- Вот тебе раз! - вздохнула Яичична с укором глядя на меня. - На несколько часов тебя оставила, а ты уже дров наломала!

- Так предупреждать надо! - обиделась я, считая, что вполне справедливо.. - Мол, так и так! Я тут нам музыканта нашла! Прошу любить и жаловать! Мы бы еще афиши расклеили!

Яичична недовольно хмыкнула, а потом насупилась.

- Ну, че стоишь! Иди! Догоняй! Упрашивай! Прощения проси! Он же у нас личность музыкальная, тонкочувствующая! Значит, лести ой, как поддается! - заметила Яичична, а я и сама понимала, что для наших посиделок это невосполнимая утрата. Баянист! Ну где мы еще такого найдем? А что если Крестовна с Шебуршихой раньше подсуетятся?

Эти мысли портили мне остатки настроения.

- Пойдешь сейчас к старым баням. Что ниже по речке. В бане он живет. В баню напросись. Уж больно обдериха лютая. Там этого увидишь. К таким личностям, как он, подход нужон особый! - наставляла меня Яичична, как тренер боксера перед боем. - Он же от лести цветет и пахнет! А ты к нему с почитанием. Ой, дескать, лучше баяниста не видала! Ах, какой-ты гармонист! Да лучше не сыщешь! Будет играть и хвастаться - слушай и восхищайси! Считай, что полдела сделано. Но шоб на лице весь восторг был! Он у нас натура чувствительная… Так что придется умаслить. А иначе никак!

- Эм… - протянула я, глядя на Яичичну.

- Ну я то целый вечер слушала! - усмехнулась Яичична. - Пока договаривалась. Ниче, и ты послушаешь.

Перспективы были так себе. Но я морально готовилась улыбаться. Улыбаться придется много, неискренне, но качественно.

- Где, говоришь, эти старые бани? - уныло спросила я, понимая, что идти мне в темень, невесть куда очень не хочется. Я вспомнила Пятачка, который рыскал на дороге при свете полной луны. Этот бекон - оборотень еще не выветрился из памяти!

- Идешь до конца деревни, возле последнего дома вертаешь налево. Там тропка есть. Ты по ней в низинку спускаешься. Там баня старая, возле реки, - махнула Яичична, а я вздохнула. Путь, как бы, неблизкий.

- Ой, может, я утром схожу? - спросила я, глядя на темноту за окном.

- Утром его там может и не быть! Он же у нас нарасхват! - заметила Яичична. - Его в любой момент позвать могут! Там черти на соседней деревне жениться собирались… Так что надо подшустрить!

Я понимала, что ради бизнеса придется идти на деловые переговоры.

Но место проведения деловой встречи находилось так далеко и в такой неприятной местности, что заранее складывалось впечатление, что послали на неприличный овощ.

Взяв себя в руки, я направилась на улицу.

С трепетом и замиранием сердца, я дошла до конца улицы, как вдруг увидела тоненькую тропинку, идущую к какому-то угрюмому строению, расположившемуся возле реки.

Обернувшись, я проверила. Нет ли за мной хвоста. Никого. Улица, словно вымерла.

Я стала спускаться, слыша, как ветер шуршит травами. Звезды мигали на небе, сердце наполнялось какой-то тревогой и одновременно легкостью. Одинокие деревья шлепали листьями и серебрились в лунном свете. А на меня напала какая-то странная тоска. Казалось, что в этом всем есть что-то такое, что заставляет замереть и прислушаться к себе, чтобы услышать какой-то странный шепот предков.

- Мама дорогая, - прошептала я, глядя на баню.

Мне показалось, что у терема Лиха и у этой бани был один архитектор. Над покосившейся дверью был прибит череп оленя.

Не желая сразу попадать в неприятности, я решила обойти баньку с разных сторон и прислушаться. Сейчас мне хотелось немного опоздать, чтобы не пришлось заходить в этот уютный оплот ужаса.