Проклятье Полоза (СИ)

Сильнейший порыв ветра мгновенно прервал все звуки, унося с собой туманные облачка. Боль почти мгновенно ушла, оставляя только воспоминания о небывалом напряжении во всех мышцах. Маркус продолжал держаться за свой посох, опираясь на него так, словно он был последней соломинкой во всём мире. Ещё пару минут он молча стоял, глядя невидящими глазами в даль. Мальчишки быстрее всех пришли в себя. Марселу подхватил под руки Рену, а Дамиан заспешил к магу. Маркус не двигался и на тихие вопросы не отвечал. Марселу подошёл ближе, так что теперь Рене удалось увидеть лицо мага. Кожа посерела, яркие голубые глаза потеряли цвет, став почти прозрачными, из губы сочилась кровь. Весь его вид был настолько изможденным, что любые слова, глядя на него, застревали в горле. Какую мощь он только что сдержал в одиночестве, могла понять только Рена. Такое под силу не каждому демону, разве что великим агни! Сотни нагов и, верно, сам Полоз, во всяком случае, его провидение были его соперниками. Лекарь демонов? Какое нелепое имя тому, кого смело можно было приравнивать к богам!

— Я должна вернуться! — прошептала Рена со всей той болью, что испытывала совсем недавно. Ей была невыносима сама мысль, что кто-то причинил её родным и близким такие страдания.

Дамиан ошарашено посмотрел на неё. Рядом застонал Марселу:

— Зачем?

— Это Храм, — хрипло ответила Рена, голос неохотно слушался её. — Всё, что сейчас происходило, создано Жрицами, они хотели вернуть меня домой! Они никогда бы не стали призывать такие силы ради пустяка! Я нужна им!

— Но… но… — Марселу попытался возразить, но так и не нашёл подходящих слов.

Рена же была полна решимости, хоть и продолжала опираться на мальчишку. Ей надо домой, в любимый Храм. Тётушка уже ждёт её!

— Боюсь, вы заблуждаетесь, юная сейлини, — устало заметил Маркус. — Как бы больно для вас это не звучало, но ваши Жрицы обманывают вас. Дома вас если и ждут, то только затем, чтобы снова спрятать за толстенной оградой и дождаться вашей смерти!

Рена с ненавистью уставилась на волшебника. Как он мог предположить подобное! Её тётушка никогда бы так не поступила!

— Вспомните, где вы были совсем недавно, — продолжил Маркус. — Вас увезли подальше от вашего любимого Храма, и никто не приезжал даже проведать вас!

— Неправда! — воскликнула Рена, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Волшебник был прав, и факты говорили сами за себя. Но Рене не хотелось верить в эту истину. Внутри неё теплилась надежда, что в этот раз всё будет иначе, и перед ней и Храмом уже не будет внезапных препятствий. Помолвка разорвана, Жрицы зовут её, что ещё может пойти не так?..

— Не стоит доверять порывам чувств, сейлини. Полагайтесь только на разум, иначе вновь угодите в ловушку. Вам стоит принять лишь правду, — произнёс Маркус. — Это не облегчит вам жизнь, но уменьшит боль.

Жестокие слова достойные усмешки, но Рена приняла их с затаённым страхом. В памяти всё ещё хватало провалов, и уразуметь окончательно причины своего заточения ей пока не удавалось. Она тщилась вспомнить хоть что-то, кроме пьянящих ароматов леса, птичьего щебета, писка и кваканья, клубящегося тумана и ярких красок, поглотивших всю осень, проведённую в северном имении. Приезжал ли к ней отец? Мать? Главная Жрица? Хоть кто-то их тех, кто так настойчиво звал её домой?

— И знайте, демоны не призывают лекарей ради забавы, — тихо добавил волшебник, вызвав ещё большее смущение у Рены.

Ей стало как-то неловко и печально. Почему о ней хотят позаботиться наследник Ю и демон, тогда как родные явно не желают её даже видеть? От неприятных мыслей сильнее зачесались запястья, и Рена нервно прошлась когтями до самого локтя, сдирая новые участки кожи.

— Что это? — заметив золотистый блеск, спросил Маркус. Он подошёл ближе, желая разглядеть странные чешуйчатые пятна.

— Её брат нам сказал, что сейлини больна, — ответил за неё Марселу. — Вероятно, это какая-то реакция на прикосновение к их Священному Яйцу.

Брови Маркуса резко вздёрнулись, а потом так же стремительно сошлись на переносице.

— Вы показывались вашим лекарям? — задал он новый вопрос, и в его голосе зазвучали обеспокоенные нотки.

— Я… я не знаю, — призналась Рена, ощутив вдруг свою полную беспомощность. Отсутствие воспоминаний о недавнем прошлом приводило её в отчаяние. Она никак не могла уразуметь, что привело её в столь удручающее состояние. Картинка упорно не складывалась, а те обрывки, что возникали в мозгу, только больше путали. — Я плохо помню… Всё обрывками и невнятно.

— Вы совсем ничего не помните или только недавние события? — Голос Маркуса изменился, в нём появились нотки интереса.