Проклятье Пустоты

Абсолютная тишина, именно в неё погрузилась Диана после нажатия на спусковой крючок. Размазанные мозги, фрагменты черепа и море крови – все это говорило об успешном использовании той самой секунды. Секунды, когда судьба и жизнь вернулись обратно в руки рыжеватой журналистки. Постепенно стал возвращаться слух. Сначала в аккуратные уши Дианы начал просачиваться тонкий и малоприятный писк; усиливаясь, он превращался в гул, и вскоре девушка смогла услышать своё тяжёлое дыхание. Взглянув на практически безголовое тело возле себя, она переполнилась сильной яростью.

– Сдохни, сдохни, сдохни, тварь! Ненавижу, сраный ублюдок! – кричала сквозь слёзы и била его пистолетом снова и снова.

Истерика прекратилась с болевым ощущением в правой ноге. Диана предположила, что во время «полётов» могла получить сильный ушиб или перелом, однако не стала на этом зацикливаться, намереваясь как можно скорее убраться прочь. Сделав несколько корявых движений руками, она поднялась на ноги. Посмотрев, как ей тогда думалось, последний раз на своего убийцу, захотела пнуть его напоследок, но не успела осуществить свое желание: её вновь сковали ужас и страх.

Диана увидела картину, которая никак не укладывалась в голове. Конечно, после сильных ударов у неё могло быть сотрясение, возможно, и зрение ухудшилось, но сцена, представшая перед журналисткой, уже ранее демонстрировалась и являлась реальной. Многими годами ранее Фримен старший был удостоен такой чести. Как детектив Эндрю Фримен, размазавший мозги М по стене, так и Диана смотрела с выпученными глазами, как капельки зловонной жидкости медленно стекались к продырявленной голове. Это происходило медленнее, чем раньше, но поскольку девушке не с чем было сравнивать, то она не заметила разницы. Хватило самого факта, что разлетевшиеся и опаленные огненной вспышкой выстрела куски вновь воссоединялись.

Ступор прервала дёрнувшаяся нога М; она не коснулась Дианы, однако дала четкий посыл, пинок как можно скорее сваливать отсюда. Руки журналистки дрожали, но револьвер не выронили. Возможно, стоило ещё разок пальнуть, даже опустошить весь барабан, но инстинкт самосохранения подсказывал другое. Бежать, бежать как можно скорее! Диана так и сделала; конечно, с перебитой ногой это было сложно и трудно. Карабкаясь по ступеням, оборачиваясь каждые несколько секунд, она надеялась не увидеть за спиной чудовище, бессмертного монстра из кошмаров. Диана даже не хотела понимать, с кем ей пришлось столкнуться в борьбе за жизнь. Единственное желание – выбежать на улицу и скрыться. До второй двери, которая вела на первый этаж, оставалась пара ступеней, а там по прямой к выходу пойдёт полегче.

На ногу наступать больно, поднимать и сгибать было невыносимо. Достигнув первой цели, Диана полубоком вышла на поверхность. Смотря вниз, где виднелась часть ноги М, которая время от времени продолжала подергиваться, она захлопнула дверь рукой с пистолетом. Повернувшись в сторону выхода, Диана дернулась назад.

– Хрена ты там делала?

По дому разнеся второй выстрел. На светлый деревянный пол упало тело молодого и успешного Фримена, сражённого пулей собственного револьвера. Писатель не пытался подкрасться бесшумно, но и колокольчик не носил на шее –самым обычным шагом, как при походе в магазин. Возмущение, выраженное им, так же было ровное, без агрессии или грубости. Однако этого хватило. От неожиданности напряжённая и напуганная девушка случайно вдавила спусковой крючок блестящего спасателя, попав в самый центр груди Макса.

– Нет! Нет! – уронив револьвер себе под ноги, она бросилась к распластавшемуся Фримену. – Макс, Боже мой, я тебя убила! Макс! – кричала журналистка, словно пуля попала в неё саму.

Он же находился без сознания. При падении его затылок с высоты не менее пяти футов сильно стукнулся о пол. Кровь, вытекавшая из отверстия размером в палец, сообщала, что дела плохи.

– Макс! Макс! Очнись, я не хотела. Я просто… – тут она резко остановила свою истерику. – Я просто что? – подумала она. – Убегала от убийцы, который по совместительству является твоим другом. Да! Именно с ним ты живешь, я так понимаю, практически всю сознательную жизнь. А ещё я снесла ему башку, но ты не парься: он сейчас в подвале, восстанавливает разлетевшийся сраный череп!