"ПРОКЛЯТЬЕ РОДА РАННЕНКОПФ"

– Ещё один лунатик, – сердито бросила старуха вдогонку и эта странная фраза окончательно сбила меня с толку. Поскольку, девочка-сомнамбула, прошедшая мимо по коридору, очевидно была не Трудхен, я заключил, что в замке живёт её сестра, либо какая-то сверстница. Кто бы мог подумать, что персона, упомянутая поварихой – лысый управляющий, имевший слабость следить за окном женской уборной из противоположной, «дальней» башни (всего их было – четыре по углам п-образного здания, но из пары задних, «дальней» именовалась только левая, в торце спального корпуса). И так как, застав меня на месте «преступления», старая ведьма не сочла необходимым делать из этого тайну, то, узнав о моих «наклонностях», папаша Штер поспешил с выводом, что обрёл в лице нового жильца родственную душу, чем отчасти и объяснялось его тёплое ко мне отношение. И непонятное приглашение пользоваться, висевшим на гвозде в людской, цейсовским биноклем «когда пожелаю». Ведь в тот момент, ничего этого я ещё не знал.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вообще, меня всегда считали лежебокой. В тесном дортуаре университетского общежития моя кровать располагалась у самого окна и, особенно весной, проснувшись от яркого света, задолго до удара колокола, я зажмурившись по полчаса оставался без движения в надежде, что какое-нибудь облако, избавит меня от слепящих солнечных лучей.

Я открыл глаза и, не поворачивая головы к хронометру, пытался угадать который сейчас час. Вдали весело распевали птицы. Прохладный ветерок покачивал занавески, наполняя комнату запахами сада, навевал дремоту и я почти поддался ей, но среди щебетанья и утренних шорохов послышался неторопливый звук шагов. Кто-то, шаркая проследовал через двор к воротам. Стукнул засов и, прошелестев по гравию шинами, совсем рядом остановился автомобиль.

Кто бы это мог быть? А, если!.. Мне сразу вспомнился разговор с профессором: «…там собиралась погостить одна особа, Эва Ангальт. Романистка, с несколько сомнительной репутацией мастера, кхм… – подбирая верное слово, деликатный старикан поправил цепочку на жилете, – натуралистических описаний. Своей карьерой она обязана издателю-барону, который, поговаривают, видит в ней Гитона. Но, это уже сплетни, а нас историков должны интересовать исключительно факты…»

Я моментально поднялся на локте. Стрелки показывали без четверти восемь. Нет, она не приедет в такую рань. Хотя… Наскоро умывшись и сбежав вниз, я увидел у порога обшарпанный, проржавевший фургон, а рядом невысокого грузного господина с красным лицом, беседовавшего с папашей Штером и женщину, со скучающим видом, привалившуюся к автомобилю. Полненькая, симпатичная, но явно не столичная знаменитость… Теперь, когда любопытство моё было удовлетворено, я подумал, что самое время улизнуть, не дожидаясь приглашения к столу. Говоря по чести, ночное приключение отбило мне всякую охоту встречаться с кухаркой. Но управляющий окликнул меня.

Отрекомендовав «молодого, но подающего большие надежды учёного» фермеру Лоренсу и его жене Марте, папаша Штер подозрительно быстро ретировался, а крестьянин, едва коснувшись местных красот и исторических памятников, как-то ловко съехал к рыбалке, уже минут через пять, говоря о нашем совместном походе на щуку, словно о деле решённом:

– …непременно, непременно!

Бросив мне сочувствующий взгляд, в котором, впрочем, без труда читалось: «попался голубчик!», в разговор вмешалась женщина.

– Так-таки «непременно»? – в её высоком и чистом голосе прозвучала ирония. – Есть у учёного человека время с удочкой сидеть. Да и ты, кажется, едешь в город?

– Это всего пара дней, – парировал зануда.

– А говорил «неделя», Клаус?

Чего доброго, господин Лоренс и вовсе отказался бы от намеченной поездки, но тут меня позвали завтракать. К слову, из-за кухарки беспокоился я зря. Стол накрывала крошка Трудхен и пусть в её глазах загорались порой лукавые искорки, она не прыснула, наливая в чашку кофе, таким образом, мой костюм остался сухим, за что я и был ей благодарен. А вообще, досадное недоразумение уже отошло на второй план и глядя на девочку я с затаённой радостью думал о её матери, о том, как ловко та дала мне понять, что ночью мужа не будет дома.

* * *

Да, именно так всё и начиналось. Я как сейчас вижу фрау Марту в то моё первое утро в поместье. Внешне она походила на румяную булочницу с нашей улицы, к которой мы – окрестные мальчишки бегали за сладостями. Помню, в её лавке витал сказочный аромат марципана и ванили…