Проклятье шаманки (СИ)

Глядя на маслянные глазки охотничков, у меня наконец мелькнула страшная догадка, что они задумали и я что есть силы рванул к выходу. Только самый крайний

мужичок был начеку, не зря он во время нашего диалога сдвигался ближе к выходу.

он то и подставил мне подножку, так что я растянулся во весь свой маленький рост. Сзади меня схватил за волосы, вскочивший кряжистый мужик и поташил на деревянные нары, построенные в углу сруба. Берцы, до этого болтавшиеся на ногах,

выпали когда он меня тащил на нары и бросив животом вниз, ловко сдернул с меня

камуфляжные штаны, вместе с мужскими трусами. Оставшись снизу голым, я рванул

на другую сторону нар поближе к окну, но вдруг получил удар и отлетел прямо в

руки третьему. Тот не терял времени зря, а уже сняв штаны и прочее был готов.

Я сопротивлялся как умел, но это тщедушное тело не могло справиться с матерым и

сильным мужиком. Моих сил хватило расцарапать ему лицо и я успел надавить ему на глаз, после чего, он страшно закричал

- Аа! Сука! - и последовал сильный удар в лицо, после которого у меня погасло сознание.

Долго приходил в себя, а открыв глаза не мог понять, где я? Наконец сознание

чуть-чуть прояснилось и я все вспомнил, как меня собирались изнасиловать.

Низ живота тянуло и было страшно больно, внизу все было мокро. Я опустил руку

вниз и ощупал там все, потом поднял ее и поднес к глазам, она была вся в крови и

в чьей-то сперме. Мой жест заметил один из насильников и сказал

- Очнулась? - грубо сказал тот - давай вставай, чего разлеглась иди к ручью

подмойся и простынь с собой возьми, постираешь. Димон, сходи с ней к ручью, а

то не ровен час, рванет с голым задом в тайгу, нету у меня желания на ночь глядя, ее

искать по всей тайге.

- Аа! Сучка! - простонал тот, приложив к глазу мокрую тряпку - она меня чуть глаза не лишила!

- Зато ты первый целяк ей раскупорил - смеясь, сказал бригадир браконьеров,

которого все звали Митричем - за первую кровь завсегда надо платить. Давай,

давай , ты из нас самый молодой иди сходи с ней, можешь еще раз ее за это трахнуть - и под ржание мужиков, сидящих вокруг стола и пьющих мой дорогой

*Бефетер* из рюкзака, опрокинул стакан в рот.

Сволочи, варвары мой НЗ уничтожают, его пить надо с джин-тоником, гады, идя

к воде, подталкиваемый Димоном, ругался я про себя. Вода в ручье была холоднющая, но я яростно тер у себя там внизу, пытаясь вымыть из себя всю заразу,

что напустили в меня эти скоты.

Эта сволочь, Димон со мной не церемонился, а все норовил попасть ногой в мой тощий зад, чтобы шевелился и стирал постель быстрей. Уже в темноте, выжав простынь, я повесил ее сушиться на ветку дерева, а сам содрогаясь от холода, пошел в избушку вслед за моим мучителем.

Перед тем как обратно одеть мой камуфляж, меня тщательно осмотрел Митрич, не

знаю откуда у меня появилось это чувство, но мне было стыдно, что вот так

нагло на меня пялится мужик, причем тщательно осматривая все у меня внизу.

- Жеребцы! - вынес, через некоторое время он свой вердикт - мы там ей все

порвали, заживать будет неделю не меньше. Теперь неделю ее никто не трогать,

не моги!

- Но Митрич - начал возмущаться Иван, тот самый кряжистый мужик - как же

мы будем без сладкого?

- Если не хотите, чтоб раньше времени померла девка, ничего потерпите,

неделя не срок, зато потом оторветесь по полной. Все поняли - строго сказал

главный браконьер.

Затем для меня начался настоящий кошмар. На меня взвалили всю женскую работу,

в которой я ничего не понимал и за это был постоянно бит Димоном. Мне кажется

он мстил мне за свой глаз и испуг, которому я оказался свидетелем.

А Иван, все удивлялся моему неумению вести хозяйство.

- Ты только для одного приспособлена - зло выговаривал он мне, варя на всех

обед и пугая при этом - чтобы день и ночь тебя употреблять. Но ничего оклемаешься я тебя

затрахаю до смерти.

Вот гад.

А через неделю для меня начался настоящий ад. Меня имели днем и ночью, кому

когда вздумается и захочется, но и буквально пинками приучали меня к женской

работе. Я научился поварить и стирать, зашивать им порванную одежду.

Вообщем стал полностью их рабыней, как сексуальной, так и физической.

Дважды пытался бежать, но каждый раз они меня отлавливали и били до полусмерти,

после приходил в себя и все начиналось по новой, даже была мысль повеситься, но

они зорко следили за мной, на ночь привязывая к наровым столбикам.

После моего второго побега, третий из них самый молчаливый Михаил, раздул

импровизированный горн и из старых капканов, сковал мне на ноги кандалы, так

чтобы свободно мог передвигаться, поднимая звенья цепи перед собой, но не смог

далеко с ними убежать в тайгу.

Кончался август, я у них в рабстве уже четвертый месяц и просвета для себя не вижу. Они уже так сильно не обращают на меня внимания, потому-что знают, что с

такими гирями на ногах, навряд ли далеко убегу. И я свободно брожу по территории

поляны, вот только моторки свои они пристегивают на замки, вкопав столбы с кольцами на пристани. Знают на лодке еще у меня есть возможность убежать, а пешком шансов нет.

И вот как-то идя от отхожего места я подслушал разговор Митрича с Иваном.