Проклятье сокровища Хроака

– А вот на это, уважаемая, мы ещё поглядим. Причём – с интересом. Шляпа у меня жёсткая и просолённая. А хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!

Кузены всё же решили дежурить ночью. Билл вызвался помочь. Линду решили не трогать: не то, чтоб сделали скидку на то, что она – женщина, а просто не доверяли.

Линда, проигнорировав разговор мужчин об этом, просто легла на свой спальный мешок, демонстративно отвернувшись, и помалкивая. Этьен, с винчестером на плече, заступил на вахту. Билл, полежав на спине и поковыряв в зубах – мясо застряло! – полюбовался звёздами. Здесь, в пустыне, их всегда было видно плохо. Потому что за день неугомонный суховей поднимает в воздух тучи пыли и мелкого песка, и видно всё словно сквозь этакое марево. Собственно, так здесь и днём и ночью – дальше пяти миль всё сливается в туманную даль…

Но позже, когда они заедут в ущелье Старого Беркута, марева не будет. Поскольку там-то вокруг – голые скалы. Ну, поросшие жиденькими кустами камнеломки. И с каменистым же почти ровным дном – река Старого Беркута давным-давно пересохла, оставив после себя только намёки на своё ложе. Но вот позже, когда они выберутся к реке Тусон-крик… Хм-м… Впрочем, не будем забегать вперёд.

На его вахту Майкл разбудил Билла почти перед рассветом.

Билл, сходив за кусты по утренним делам, взял винчестер в руки. После чего поднялся на близлежащий маленький холмик. Майкл, не заставив себя долго упрашивать, лёг на свой спальник, и через пару минут Билл слышал его заливистый храп – бедный Этьен. А вот Линду бедной не назовёшь. Где-то в этой женщине есть… Подвох? Не иначе, она сама предложила уложить принесённого братьями Билла у себя. И подслушивала.

Билл неторопливо и обстоятельно, как делал всегда, осматривал горизонт.

Особенно тщательно всматривался в ту его часть, что осталась позади. Лошади у них, конечно, крепкие и здоровые, но всё равно: больше, чем на пару десятков миль за эти несколько часов они от городка не отъехали. И догнать можно легко, и найти – по следам.

Ага, есть!

В лучах еле видимой разгорающейся зари на фоне неба что-то блеснуло – примерно в паре миль от них!

Всё ясно: идиот, преследующий их, решил воспользоваться подзорной трубой, или биноклем, чтоб попробовать увидеть, не двинулись ли они в путь! То есть – пораньше, до восхода слепящего обжигающего солнца!

Но один ли он – этот идиот? Хм-хм…

А, ничего: есть способы проверить. И «разобраться»!

На завтрак оказалось всё то же копчёное мясо и хлеб. Пока вполне свежий. Но Майкл, понюхавший срез краюхи, неодобрительно проворчал:

– Слишком, похоже, жарко для него. Начал попахивать. Нужно сегодня доесть. А то – совсем заплесневеет на жаре в мешке.

Линда пожала плечами:

– А, может, тогда сразу нарезать его на ломти, и высушить? В сухари?

– Идея хорошая. Вот и займитесь.

– А нож?

Этьен, усмехаясь, достал из часового кармашка крохотный перочинный ножичек:

– Вот. Настоящий Барлоу!

– Вы что – издеваетесь?! Да таким – только в ноздре ковырять!

– И тем не менее, уважаемая. Другого мы вам просто не дадим. Не осмелимся. Учитывая, что вы можете уметь метать их! – у самого Майкла за голенищами сапог имеется по меньшей мере два ножа, приспособленных как раз для – метания. И Билл с самого начала отметил себе, что даже если закончатся все патроны в писмейкере мужчины, (Что вряд ли! В коробках в одном из мешков Билл видел пару сотен патронов для писмейкеров!) безоружным его всё равно не назовёшь! Да и вряд ли эти ножи – всё, что припрятано у Майкла. Да и у Этьена.

Линда, пожав плечами, и даже не фыркнув, действительно принялась превращать их краюхи – в тонкие длинные ломти. Вид имела хмурый. Из чего Билл сделал вывод, что кузены, и их «ненавязчивый» юмор, не вызывают у неё особых симпатий.

Нарезанные куски сложили не в кожаный мешок, как раньше, а в холщёвый. Который разместили сверху основного груза запасной лошади – как раз под солнцем.

Плоская поверхность прерии ненавязчиво сменилась низкими холмами, поросшими всё той же пожухлой травкой: они забрались в начало предгорий.