Проклятье Вейссеров (СИ)

Находись Ральф в окружении городских рыцарей Вейтендайля, бой шел бы на равных, а упорная борьба умелых и прекрасно экипированных воинов могла занять подобающее место в тихой глади истории окрестностей. Однако сейчас никто не ждал, что единственный северянин переломит ход сражения. Перед Вейссом уже не возвышалась задача проявить себя, и Ральф рассчитывал лишь достойно продержаться какое-то время, после чего оттянуться в глубину строя для передышки. Траверс не ощущал страха, пустившего цепкие лозы в душу предка, равно как не наблюдал и праведной ярости, заставлявшей разрывать поверженного противника на кровоточащие куски плоти с тянущимися жилами. Отныне война стала для Ральфа работой, и это слово надлежало писать без кавычек. К выбранному делу нужно относиться ответственно, и, стоило впереди стоящему сейерландцу чуть замешкаться, не успев укрыть руку за щитом после удара, Ральф рефлекторно обрушил могучий мессер на плечо противника, заставив чешуи жалобно звякнуть. Чуть присевший воин в лучшем случае отделался напрочь отбитой рукой и, лишенный возможности атаковать, укрылся за стеной спасительного щита, под которым виднелась только прочная сталь наголенника. К Ральфу устремились оружие сейерландцев второго ряда – казалось, лицевой вырез его шлема притягивал жуткие острия хальбердов. Чуть наклонив голову, Вейссер увел один опускавшийся удар мессером, а второй принял по касательной на наруч. Вейтендайльская сталь с честью выдержала испытание, но получила глубокую вмятину, как след самопожертвования металла, который в мгновенном процессе деформации загасил силу вражеского удара.

Несмотря на локальные успехи, ситуация для Ральфа складывалась откровенно удручающе – соратники по сторонам не могли оказать ему должной поддержки, будучи поглощены сохранением собственных жизней. В то же время вероятность пропустить опасный укол или потерять сознание от обрушившегося хальберда росла для Вейссера с каждой секундой. Находясь в заведомо проигрышной позиции, Ральф всецело сосредоточился на защите, однако умелый мах вражеского оружия остался незамеченным в горячке боя. Тяжелый удар хальберда основательно припечатал голову северянина, замерев на долю секунды в хрусте шейных позвонков. Ральф поднял голову настолько быстро, как только смог, чтобы вновь содрогнуться от могучего удара в плечо – прекрасные доспехи в очередной раз спасли его жизнь и здоровье, став преградой между уязвимой плотью и алчно устремленной вражеской сталью. Восстановив обзор, Ральф едва поднял мессер для защиты от атаки сверху, как даже сквозь подшлемник его ушей достиг молниеносный и омерзительный скрежет – выступ вражеского хальберда уперся в завернутый край нащечника. Инстинкты подвели Ральфа на сей раз – не отдавая себе отчета, мужчина что есть силы отпрянул назад, позволив противнику не тратить время на оттяжку древка. Резкое движение Вейссера высвободило оружие, и сейерландец легким нажимом вновь утопил хальберд в лицевом вырезе шлема Ральфа…

9

Траверс ощущал себя недвижимым внутри кокона, подвешенного посреди безбрежной темноты, которая наполнялась липким жаром необъяснимой природы и болью, пульсировавшей в строгом ритме. Вайс готов был поклясться, что сквозь мутные стенки его внезапного пристанища он различал какие-то колоссальные бронзовые пьедесталы, равнодушно отливающие мрачностью минувших тысячелетий. Звук сражения робко затих, боясь потревожить покой чего-то исполинского и… чуждого. Словно сама человеческая природа, ощущая собственную неуместность здесь, съежилась, ожидая спасительного выдворения в привычное пространство. Траверс осторожно ощупал языком разорванные с левой стороны губы – глаза мужчины округлились, когда он не обнаружил никаких повреждений. Хотя его рот, судя по ощущениям, все еще был наполнен клейкой смесью теплой крови и слюны, испещренной россыпью пузырьков. Не успев дать анализ случившемуся, Вайс начал слышать неразборчивый шум, вязнущий в толще стенок кокона. С каждой секундой этот звук, все более походивший на поразительно настойчивый зов, обретал громкость и мощь, отдаваясь дрожью внутри ребер мужчины. Мир подернулся волной, что играючи встряхнула кокон, словно тот был жалкой щепкой, заброшенной на поверхность беснующихся вод.

- О, хвала Богам! Траверс, ты вернулся! – теплые руки гадалки обвили голову Вайса, который до сих пор ощущал болезненную пульсацию разорванной сталью плоти и обволакивающий жар от намокшего поддоспешника.

- Чт… я чт… Я здесь? То есть, в нашем времени? – обескураженные глаза Траверса скользили по виденному лишь однажды помещению.

- Да, Трав, в нашем, в нашем… Наконец-то… Я уже боялась, что ты там навечно останешься!