Проклятье Вейссеров

Ральф стоял в первом ряду, украшая самый центр построения. Траверс поневоле испытал прилив искреннего уважения к предку, ведь неизбежное волнение молодого мужчины не несло грязной примеси страха — Вейссер побывал в гораздо более серьезных рубках. Наклонив козырек шлема, по привычке избегая прямого укола или смерти, принесенной на острие стрелы, Ральф неуловимо водил тяжелым мессером, словно успокаивая кровожадное оружие. Траверс знал, сколь слабое распространение имело клинковое оружие в прошлом Твердыни — рассудительные предки совершали выбор в пользу куда более надежных инструментов войны, таких как хальберды, топоры и всевозможные копья. Но вейтендайльский мессер выступал исключением — походя на сочетание земного меча с гигантским ножом, этот слегка искривленный тесак достигал внушительного веса порядка трех килограммов. Обладая частичной заточкой, что пролегала ближе к граненому острию, мессер могучим уколом мог поразить латника в щель между пластин. Там он презрительно игнорировал кольчатую защиту, оставляя в плоти глубокие раны, из которых стремительно выходила жизненная сила. Толстый обух позволял без опаски за целостность оружия наносить рубящие удары, проминавшие доспехи и способные переломить человеческие кости, а также имевшие немалый шанс лишить противника сознания. Толщина стали предоставляла оружейникам редкую возможность поверхностной закалки, которая сохраняла вязкой «сердцевину», оберегая дорогостоящий клинок от риска быть сломанным. Мессеры находились в обращении исключительно среди рыцарской среды Северного Вейтендайля, будь то элита городского ополчения, либо представители древних родов, проживающие в фамильных замках у морского берега.

Ральф не ждал подобающей добычи для верного боевого друга, несшего множество зазубрин наряду с иными отметинами, кои символизировали богатый стаж мессера. Когда таран, без устали расщеплявший древесину ворот впереди, закончил свою партию, защитники отшвырнули остатки створок и плотной гурьбой высыпали наружу. Дерзким ходом они надеялись смешать ряды нападавших, втягивая их в бой с наименее выгодными условиями — опасность заставляла обреченных людей действовать стремительно. Как подумал Траверс, все участники сражения понимали — напав тогда на колонну Гильдии, эти люди подписали себе неизбежный смертный приговор, и любое сопротивление сейчас походило лишь на едва заметное продление агонии.

Воины Альбузара, прикрывавшие таран, не стали вступать в бой — едва заметив угрозу, они слаженно соединили щиты в небольшую стену и сразу же вернулись к строю основных сил. Особо рьяные защитники жалкой крепости попытались преследовать их, однако моментально поняли очевидную глупость данной затеи, влившись в остальную массу соратников. Спустя несколько протяжных мгновений, зависших в воздухе, словно паутина в жарком мареве летнего полудня, Вольта резко дал команду атаковать. В это время ему что-то кричал со стены богато экипированный воин, возможно, являвшийся хозяином замка, но никто не пытался выслушать его — дипломатия не входила в заказ, выданный Гильдией. Ральф показательно вальяжно шел вперед, буквально, возглавляя строй. В поле зрения, ограниченное широкими и надежными нащечниками, ниспадавшими со шлема, он видел по бокам от себя несколько копий, с жадной готовностью устремленных на противника. В центре неровной и подвижной стены противников находился неплохо защищенный кряжистый воин. От оружия его прикрывала кожаная, слегка приталенная бригандина с блестящими наплечниками и дорогой кольчатый обер, сверкавший россыпью тысяч мелких колец. Глубокий шлем без забрала позволял Ральфу увидеть сосредоточенность лица врага, немало говорившую о его опыте — перед Вейссером находился действительно достойный оппонент. По меркам здешнего небогатого люда, этот мужчина принадлежал к суверенам, либо их ближайшему окружению.