Проклятье Волчицы (СИ)

Обстановка в кухне сразу же накалилась. Охотник моргнул и сглотнул слюну, серые глаза метнулись к её груди, которую почти не скрывала тонкая ткань. Их взгляды встретились. Драко прищурился, покачал головой, словно пытался убедить себя в чём-то, и отпрянул назад. Гермиона чувствовала, что он еле сдерживает себя. Его магия выдавала возбуждение и замешательство.

— Оставь меня, — приказным тоном проговорил он, возвращаясь к своему обычному презрительному состоянию. Драко отвернулся к сковороде и бросил через плечо: — Я хочу спокойно приготовить обед. Придешь в столовую, когда прозвонит колокол. И надень сапоги и что-то поверх этого… В шкафу есть пара халатов.

Гермиона спрыгнула со стола. Поверх этого? О, Мерлин!

— Это грудь… — она нагло прижалась к его спине и тут же отпрыгнула, когда Малфой раздражённо зарычал.— Если будешь со мной невежлив, я заставлю тебя делать всё, что мне захочется, и стану настоящей сукой. Ты ещё не знаешь, на что я способна! Не испытывай моё терпение! — ведьма важно прошла к выходу, прихватив со стола отрез хлеба.

— О, я предполагаю, что ты та ещё стерва! — он даже не обернулся. — Положи на место то, что взяла!

Но ведьма в отместку за грубость лишь щёлкнула пальцами, прибавив огня в печи. Услышав гневные чертыхания кулинара, она тихо посмеиваясь, поспешила обратно в комнату.

День в ожидании новостей от Северуса Снейпа потянулся от обеда до ужина, где неизменно присутствовали двое блондинов.

Люциус Малфой разглядывал её с еле заметной снисходительной улыбочкой. А так как Гермиона не оделась, как того хотел Драко, то серые полупрозрачные глаза его папочки частенько застревали в области её груди. Но не смотря на этот отвлекающий факт, они всё же немного поговорили. Гермиона поначалу пыталась узнать что-то о себе, но пожилой блондин отмахивался, говоря, что не знал её так хорошо, как его сын. А Драко хмуро следил за их разговорами, но упрямо игнорировал все её вопросы. Гермиона еле сдержалась, чтобы не наколдовать ему что-то очень неприятное, чтобы маска безразличия наконец свалилась с его угрюмого лица.

После ужина Люциус сподобился проводить её до спальни. Но когда на лестнице он вдруг ущипнул её за ягодицу, Гермиона обернулась, схватила его за ворот халата и задвинула к стене, прижимаясь всем телом. Мужчина от неожиданости охнул и выронил трость.

— Чёрт, ведьма… Ты такая горячая, — его дрожащие ладони прошлись по её попке и талии. — Маленькая… Чёртовка…

Гермиона почувствовала, как быстро забилось сердце в его груди, а дыхание участилось. Сила его возбуждения уперлась ей в живот. Она поднялась на цыпочки и принюхалась — от Люциуса пахло лекарствеными травами и болезнью. А в ведьме было слишком много желания, и это могло убить пожилого человека, жадно сжимающего её тело. Гермиона с усмешкой подумала, что скорее всего ему бы понравилась смерть в объятиях молодой женщины, но ей не хотелось таких жертв.

— Ты похотливый старикашка! — Грейнджер высунула язычок и лизнула мужскую шею, провела влажную дорожку по подбородку до его рта, вызывая у него тахикардию, а когда Люциус попытался схватить её губы своими, она со смехом отпрыгнула от него. — О нет, сегодня ничего не будет… Я пока не готова…

В этот миг на лице Люциуса промелькнуло зловещее выражение, он был готов убить её взглядом. Но мужчина быстро справился с собой и, галантно кивнув, произнес:

— Буду считать это обещанием, — он притянул трость вербальным Акцио и, прихрамывая, удалился в сторону своей комнаты, что-то тихо ворча.

Гермиона разобрала лишь несколько слов — «маленькая шлюшка» и «грязнокровка».

Она усмехнулась. Из этого «голодающего» господина она сможет крутить верёвки. Главное, не добить его. У него крепкое сердце, но вот мозг. Она почувствовала повреждения и пустоты в его магической ауре, которые могли произойти только от непростительных заклинаний. Например Империуса. И нескольких Обливиэйтов. Возможно, даже десятков Круцио. Этот человек многое испытал в прошлом. Он был гораздо спесивее своего сына, его нрав ведьма сразу же поняла — хитрый, скользкий, как змея, подозрительный и предвзятый. Он называл её грязнокровкой. Чтобы это не значило.

Комната, в которой она ночевала вот уже вторую ночь, как будто стала роднее. Гермиона снова зажгла огонь в камине. Ей нравилось слушать дождь за окном и смотреть на пламя. Этого она была лишена долгое время, скитаясь по лесу. Дождь там снаружи ощущался совсем по-другому. Животные прятались по норам, а она не могла найти укрытие и бежала от воды, хлеставшей её с небес. За что её наказывало провидение, судьба или сам Мерлин, она не понимала.

Гермиона почти уснула, зачарованная свечением пламени. Скрип двери заставил её дёрнуться на кровати и усесться прямо.

— Тихо, девочка… — услышала она успокиваюший голос Северуса Снейпа. — Это всего лишь я. Не бойся…

Он говорил с ней, как с диким животным. Его низкий голос отражался от стен комнаты… Дождь… Треск пламени…

Девочка, не бойся, я помогу тебе…

Гермиона, поешь, ты должна жить…

Я не тот, кто тебе нужен…

Ты не останешься одна…

Верь мне…