Проклятье Волчицы (СИ)

— Сделал, — проговорила Роза и обняла его с другой стороны, глядя на него во все глаза. — Ты сказал, что у меня всё получится, что я смогу пересилить себя и поговорить с мамой, потому что я храбрая гриффиндорка. Ты рассказал, какая она замечательная, и что её появление в твоём доме изменило многое. Ты не обиделся на то, что я сбежала от тебя, как последняя трусливая мышь, а пришёл и просил прощения… Хотя ты ни в чём не виноват. Ты мой ангел… — она крепко поцеловала его в краешек губ. — Люблю тебя.

Скорпиус изумленно заморгал. Он смотрел на Розу со смесью самых прекрасных чувств — любовью, радостью и неверием в свое счастье. Видимо, она ещё ни разу не признавалась ему в своих чувствах.

— Любишь… — пробормотал юноша и довольно заулыбался. — Я тоже тебя очень люблю… Очень…

Гермиона чуть отодвинулась от «сладкой парочки». Они излучали такой свет, что ей стало неудобно. Ведьма поняла, что ощущает Люциус, видя, как они с Драко милуются в каждом уголке замка, и, улыбнувшись, потихоньку покинула комнату.

Она знала — Роза останется на ночь, и поэтому, не беспокоясь о том, что больше не увидит свою дочь, поскорее побежала искать Драко. Её распирало от чувств, и по пути радостная ведьма чмокнула в щеку проходившего мимо Люциуса.

Тот сдержанно рассмеялся, ворча ей вслед, что этого слишком мало для счастья.

Драко нашёлся в конюшне. Он уже почистил лошадей и заводил их в стойла. Гермиона задержалась у деревянных ворот, залюбовалась его открытыми предплечьями, венами, красиво очерчивающими его сильные руки. Её сердце забилось быстрее. Малфой, закрывая стойло, нахмурился и задумчиво замер, глядя на своего жеребца. Потом он улыбнулся сам себе и, обернувшись, наконец заметил Гермиону.

— Любуешься? — прищурился Драко и потёр грязные ладони о штаны. — Или шпионишь?

Она выскользнула из своего укрытия и медленно подошла к нему:

— И то и другое…

И через миг оказалась в его тёплых сладких объятиях. Он пах лошадьми, землёй и потом, но ей было всё равно. Внутри неё было так много желания и любви, её сердце было переполнено счастьем, и она потянулась к его лицу и начала нежно выцеловывать его губы.

— Значит всё хорошо? — спросил Малфой, тихо смеясь.

— Всё просто прекрасно! М-мм…

— Гермиона… Мне надо в душ… — шептал Драко между поцелуями, поглаживая её спину и ягодицы.

— Не надо… Мне нравится… Ты вкусный… Я хочу целовать тебя бесконечно, — не отрываясь от своего приятного дела, отвечала она.

Он усмехнулся и потянул её наверх, на руки:

— Тогда пойдём целоваться на наше место.

— Наше место? — Гермиона уцепилась за его шею.

Она не знала, что таковое имеется, и рассмеялась, когда Драко сделал два шага и уложил её на сено, где случилось их первое жаркое соитие.

Он лёг рядом с ней, кинул горсть сушёных ромашек на её разметавшиеся кудри и, любуясь своим творением, усмехнулся:

— Вот тут… Наше место… Помнишь?

Гермиона прекрасно помнила тот день. Тогда, наконец-то, её внутренний волчий голод затих, и яростный зов преобразился во что-то другое. Что-то, делающее её уязвимее, заставляющее её душу раскрываться, а раны на сердце затягиваться. Она сходила с ума от каждого прикосновения и поцелуя Драко. Гермиона помнила, как свет озарил всё вокруг, когда её охватила эйфория от потрясающего чувства единения с ним, от невероятного по своей силе оргазма, закрутившего её в воронку удовольствия.

Она облизала губы, вспоминая те удивительные минуты, и мечтательно прошептала:

— Наше место…

Оттянув край выреза на её голубом платье вниз, Драко провел по оголившейся груди тяжёлой горячей ладонью. Гермиона глубоко вздохнула и тихо застонала, когда он начал вырисовывать пальцем круги на её сосках.

— Ах, Драко… — она выгнулась навстречу его губам, а внутри неё, как песня, звучали три слова:

«Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя…»

***

Гермиона осталась в комнате дочери на ночь.

Драко покусал губу и перевернулся на бок. Не спалось.

Возможно, они сейчас лежат обнявшись и разговаривают.

Девчонки.

Роза оказалась занятной личностью и напомнила ему кое-кого. Грейнджер. Такая же деловая, любительница почитать и порассуждать, отличница и сорвиголова в одном флаконе.

Скорпиус за ужином рассказывал, как Роза смело уселась на лошадь и смогла сама проехать кружок по загону. Было заметно невооружённым взглядом, что сын безумно влюблен в дочь Гермионы. Да что там, они оба не отрывали друг от друга влюбленных глаз.

Драко вздохнул. Размышления заполняли голову. Он понимал, что не уснёт, если Гермиона не придёт в его постель. Слишком привык. Грейнджер, как наркотик, медленно проникала под кожу. И он предчувствовал, что это может закончиться печально. Почему-то ему казалось, что даже его помощь не принесёт пользы. Она уйдёт из его жизни, как все женщины, которых он любил.

Любил? Не-ет… Драко покачал головой и поморщился с усмешкой. Не может быть. Влюбиться в неё, в дикую, непостижимую Грейнджер? Тем более сейчас, когда ему под сорок и жизнь, считай, уже идёт к старости? Нет, нет…

Но когда Драко всего лишь на миг позволил себе представить, что Гермиона останется с ним навсегда, внутри него что-то дрогнуло.