Проклятье живой воды

За деревьями мелькнула темная громада, и миссис Чес остановилась. Крепость. Развалины старинной крепости. Там, если верить общинникам, днем отсиживаются мутанты, поскольку боятся яркого света. Сейчас еще был день, хотя солнце клонилось к западу. У нее есть несколько часов. За это время Верне надо было отыскать сына… ну, или попытаться это сделать.

«Я обязательно узнаю Виктора, в кого бы он ни превратился, — сказала себе женщина. — И он узнает меня. Мы непременно встретимся.»

С этой мыслью она повернула в сторону крепости и зашагала вверх по склону с такой скоростью, какую позволяли ей усталые ноги.

Ощущение пристального взгляда в спину не желало пропадать. Несколько раз миссис Чес не выдерживала и оглядывалась как бы случайно, но не могла заметить никого из преследователей. И это тоже заставляло ее спешить.

Когда-то крепость стояла на голом утесе, но время и природа в отсутствие человека сделали свое дело. Молодые деревья и кусты подступали почти к самым крепостным стенам, а в одном месте, где стена рассыпалась на груду обломков, так даже и карабкались по ней. Кое-где старые камни кладки оплетал плющ и дикий виноград. Сами стены настолько пострадали от времени, что даже ей, уставшей немолодой женщине, удалось бы легко найти проход внутрь.

Обходя стену в поисках удобного места, Верна с удивлением узнала в деревьях дикие — вернее, одичавшие, — яблони и груши. Плоды на них висели мелкие и недозрелые, но женщина с удовольствием нарвала тех и других. Это слегка ослабило голод, прогнало усталость. В детстве Верна часто вместе с другими детьми забиралась в чужие сады и лакомилась недозрелыми плодами.

Еще несколько шагов, и она увидела пролом. Вернее, остатки ворот. Надвратная башня рухнула, провалившись и засыпав проход, но все равно в этом месте стена была намного ниже, а камни и щебень раскатились так далеко, что образовывали довольно пологий склон, лишь ненамного круче, чем местность вокруг крепости. Куртины полыни и корявый кустарничек, за которые оказалось удобным цепляться руками, только облегчили и ускорили подъем.

Оказавшись на гребне, миссис Чес ненадолго замерла, пораженная открывшимся видом. Она никогда прежде не бывала в старых замках и заброшенных крепостях, и какое-то время просто озиралась.

В середине была башня. Вернее, то, что от нее оставило время. Сколько в ней было этажей, узнать не представлялось возможным — часть стен и крыша проломились, усеяв обломками все вокруг. Верна сообразила только, что башня была не ниже двух этажей. Справа и слева от нее находились остатки каких-то других зданий, а позади, плохо видные с замусоренного двора, высились остатки других сооружений. Трава и молодые деревца цеплялись корнями за выбоины в камнях.

Но больше всего поразило Верну не это, а следы. Следы волокуш и колес, кое-где отпечатавшиеся на земле. Сюда кто-то заезжал на телеге или затаскивал тачку? Но кто? По словам сестры Элис и по тому, что она сама видела, миссис Чес знала, что колонисты не подходят близко к крепостной стене. Они оставляют свои «подношения» рядом. Но кто тогда заезжает сюда? Где эти люди? И зачем они сюда забираются?

Женщина поняла, что не хочет знать ответ на этот вопрос. И вообще, она пришла сюда не ради этих людей. Ей надо найти сына.

Она начала спускаться во двор.

В комнате едко и тяжело пахло раздавленными насекомыми и заживо разлагающейся плотью. Не спасали ни флаконы духов, ни матерчатые маски, пропитанные ароматическими маслами. Пробовали жечь курильницы, отправляясь за ними на окраину столицы, где в тавернах за потайными дверями приезжие с Востока китайцы жгли свои травы. Но тяжелый дух привозного дурмана, даже смешанный с опийной настойкой, приносил лишь временное облегчение. Зловоние расползалось по дому. Оно уже почти отравило весь второй этаж. Миазмы ощущались на первом этаже и даже на третьем. По иронии судьбы, лишь самый верхний этаж, где помещались каморки для слуг, пока не был пропитан этой вонью. Но все равно, чтобы подняться к себе, горничным, посудомойкам и кухарке приходилось преодолевать этаж вони. Прислуга роптала. Уже две девушки взяли расчет, еще двоих пришлось уволить самим за то, что они позволяли себе лишнее.

В доме почти не осталось народа. Дворецкий, экономка, кухарка, мальчик на посылках, ее сын, один лакей и две служанки. А с недавних пор — только одна.

Третьего дня леди Элинор, встретив супруга за завтраком в зеленой столовой, сообщила, что доктор Кларенс посоветовал ей сменить климат. Она просит у мужа разрешения наведаться в Девоншир, навестить престарелую родственницу. Это ненадолго — всего на несколько дней, или недель, или…

— Ты нас бросаешь, — только и сказал сэр Генри, выслушав жену. — Бросаешь как раз в ту минуту, когда нам с Розой нужна твоя поддержка…

— Вам с Розой, — леди Элинор всхлипнула. — Вам с Розой. Сэр Генри, это вам нужно трезво взглянуть на вещи. Роза…ее больше нет…

— Не смей так говорить. — он пристукнул кулаком по столу. — Наша дочь жива