Проклятие

Широко раскрытыми глазами Серильда следила тем, как превращается ее старческое тело. Иссохшие руки стали блестящими черными копытами, длинные волосы превратились в белоснежную гриву.

Не успела Серильда и глазом моргнуть, как перед ней явился единорог, величественный и гордый. Он лежал, подобрав под себя стройные ноги. Из жемчужины в центре диадемы Пуш-Гролы вырос витой рог длиной больше руки Серильды, сверкающий, как огненный опал.

В обличье женщины Пуш-Грола была одним из самых уродливых созданий, каких Серильда только встречала. Но единорог из нее вышел совершенно невероятный. Он был прекрасен настолько, что у Серильды на глаза навернулись слезы при виде стрелы в отливающей перламутром шерсти.

Едва Пуш-Грола успела окончательно превратиться, как Эрлкинг петлей накинул золотую цепь ей на шею. Она покачала головой в нерешительной попытке сбросить ее, но бесполезно. Пуш-Грола проиграла этот бой.

– Ты нравишься мне гораздо больше, когда молчишь. – Эрлкинг, оглянувшись через плечо, щелкнул пальцами. – Дитя, иди сюда.

Мгновение спустя вперед вышла Гердрут. Ее круглое личико было залито слезами и перемазано золой.

– Пожалуйста, – пискнула Серильда. – Не трогайте ее. Она довольно натерпелась.

– Я не причиню ей вреда, дражайшая супруга. – И Эрлкинг поманил Гердрут, приглашая подойти поближе. Девочка повиновалась, хотя и дрожала всем телом. – Что поделаешь, теперь нам все-таки нужна невинность. Как я уже говорил, в большинстве легенд есть доля правды.

Гердрут яростно замотала головой.

– Пожалуйста. Я не хочу.

Ее голосок оборвался.

– Хочешь – не хочешь, все равно придется. – Эрлкинг щелкнул пальцами, и Гердрут пошла к единорогу. Рыдая все громче, она сжала рог единорога маленькими ладошками.

– Стойте, – вскрикнула Серильда. – Не делайте этого. Не заставляйте ее. Не надо. Умоляю вас.

Эрлкинг не обратил на нее внимания. Он кивнул Гердрут.

Девочка зажмурила глаза и, потянув изо всех сил, сломала рог прямо у основания. Единорог отпрянул назад – но куда было деваться? Золотая цепь держала прочно.

– Прости, – сквозь рыдания повторяла Гердрут. – Мне так жаль!

– Умница. – Эрлкинг протянул к ней руку. – Наконец-то от тебя хоть какая-то польза.

Отдав ему рог, Гердрут сразу бросилась в объятия Серильды.

С широкой торжествующей улыбкой Эрлкинг поднял рог, не обращая внимания на летающие вокруг пыль и пепел.

– Видишь ли, если бы я попробовал отобрать рог сам, он превратился бы в труху прямо у меня в руках. Это было бы очень досадно, правда?

Эрлкинг махнул ожидающим приказа охотникам.

– Погрузите единорога на одну из повозок, да пошевеливайтесь. Я хочу быть дома к восходу солнца.

Глава 23

Серильда сидела в оцепенении, пока вереница повозок выезжала из леса. Позади остались тлеющие останки Асильталя и бесчисленные тела павших в битве дев-моховиц. За караваном тянулся дым. Мелкие хлопья пепла серо-черными сугробами оседали на крышах карет и фургонов.

Многие охотники пострадали: одни лишились рук или ног, другие мучались от глубоких ран, обнажающих гниющую плоть под безупречной кожей. Серильда видела, как они выдергивали стрелы у себя из-под ребер и бинтовали раны, которые шипели и дымились не хуже сухой лесной травы.

Несмотря на все это, темные были настроены непривычно весело. До этого дня Серильда никогда не видела, чтобы их алые губы расплывались в таких широких улыбках. Никогда она не видела, чтобы их глаза светились так ярко.

Они ехали через лес как победители.

Серильда, дети и прочие слуги не разделяли их радости. У них вид был такой, словно все они собрались на собственные похороны.

Серильда – она по-прежнему ехала верхом впереди каравана – погрузилась в мучительные воспоминания. Она словно снова и снова слышала ужасный звук, с которым сломался рог Пуш-Гролы. Потерянная в собственных мыслях, она далеко не сразу поняла две вещи: что близится рассвет и что они направляются не в тот замок, откуда выехали прошлым вечером.

– Вы сказали, что мы едем домой, – недовольно сказала она Эрлкингу.

Он удивленно поднял брови.

– Так и есть.

– Но эта дорога не в Адальхейд.

– С чего это ты взяла, что Адальхейд – мой дом? – Помолчав, он добавил: – Или твой дом, если уж на то пошло. Ты же обожаешь свою глухую деревушку, полную суеверий.

– Грейвенстоун, – задумчиво произнесла она, не обращая внимания на пренебрежительный тон короля. – Мы едем в Грейвенстоун.

– Как я и сказал, – сверкнул он зубами. – Домой.

– Но с чего вдруг? Насколько я понимаю, вы оставили Грейвенстоун лет триста назад.

– Я его не оставлял. Его у меня отняли, и теперь я наконец могу вернуть его себе.

Серильда обеими руками вцепилась в конскую гриву.

Некоторое время они ехали в молчании, которое лишь подчеркивали ровное цоканье копыт, скрип колес да звуки просыпающегося леса. Ночь плавно переходила в утро.