Проклятие

– Ты одна? – прошептал он так тихо, что Агнес едва могла разобрать.

Она нерешительно кивнула, и Матис спустился с дерева. Они немного отошли от дороги и углубились в лес. Агнес вела за собой Тарамиса.

Лишь через некоторое время Матис остановился. Он опустился на поваленный ствол и растрепал свои золотистые волосы.

– Я влип по самое не балуйся, – сказал он все так же тихо. – Меня разыскивает наместник Гесслер.

Агнес мягко рассмеялась:

– С чего бы вдруг? Опять пытался прошмыгнуть в ворота после наступления темноты?

– Эх, если б так оно и было! Все гораздо хуже, Агнес. Я помог сбежать Пастуху-Йокелю, и теперь меня самого разыскивают, как мятежника!

Матис сбивчиво рассказал Агнес о тайном собрании в «Зеленом древе», о появлении наместника и об их с Йокелем бегстве. Закончив, он в отчаянии посмотрел на девушку.

– Я уже несколько часов болтаюсь в этом лесу! – вырвалось у него. – Агнес, я и вправду не знаю, что теперь делать! Ясно одно: к родителям мне нельзя. Если стражники меня поймают, то висеть мне на самом высоком дереве! А если у наместника день не задался, то и всю мою семью повесят рядом.

– А ты не преувеличиваешь? – спросила Агнес и погладила его по плечу. По телу пробежала приятная дрожь.

«Единственный», – подумала она.

– Это… не более чем мальчишеская выходка, – добавила девушка. – В худшем случае придется простоять денек у позорного столба на площади. Уж это ты переживешь.

– Агнес, ты не видела глаза Гесслера! Я опозорил его перед всем советом, он ни за что мне этого не простит! – Матис обмяк и спрятал голову в крепких руках. – Вспомни того мальчишку, которого повесили в Квайхамбахе пару дней назад! Он всего-то охотился в лесу с луком и стрелами… – Он горько рассмеялся: – И ты всерьез полагаешь, что наместник удовольствуется денечком у позорного столба? Как несправедлив этот чертов мир! Вельможи гуляют в свое удовольствие, а бедняков морят голодом и вешают. Как только Господь допускает такое? Узнать бы, что за свинья доложила Гесслеру о нашем собрании! Тогда, тогда…

Матис сжал губы, но не сумел сдержаться, и по щекам его покатились слезы. Агнес оставалось только гадать, от страха это или от злости.

Некоторое время тишину нарушало лишь фырканье Тарамиса. Наконец Агнес собралась с духом.

– Пойдем к моему отцу, – сказала она кратко.

– К твоему отцу? – Матис вытер слезы и ошеломленно уставился на Агнес. – Но он выдаст меня Гесслеру, если сам первым не повесит!

– Не говори чепухи, Матис. Не сделает он ни того, ни другого. Этот чванливый Гесслер отцу давно как бельмо на глазу. Да и не думаю я, что Гесслер станет развязывать вражду из-за какого-то подмастерья. – Она помедлила: – Хотя кое-что перед этим надо уладить.

– И что же?

– Мы должны рассказать отцу об украденной аркебузе. Если не мы это сделаем, то кое-кто другой…

Агнес устало опустилась на бревно рядом с Матисом и рассказала ему о Хайдельсхайме и его планах. Юноша слушал молча, даже терпеливо, и время от времени хрустел костяшками пальцев. В конце концов он вскочил и с такой силой пнул по гнилой березе, что та с треском повалилась.

– Похотливый ублюдок! – разразился он бранью. – Я убью его! Я всегда знал, что Хайдельсхайм положил на тебя глаз. Еще когда ты маленькая была, он провожал тебя гнусными взглядами… Жопу порву этому пердуну канцелярскому, пусть только на глаза мне попадется. Я его…

– Матис, Матис, прекрати!

Сначала жалостливо, затем все громче Агнес пыталась привлечь внимание разъяренного друга. В итоге она просто расплакалась.

– Ты разве не понимаешь? Хайдельсхайм женится на мне! Он договорился с моим отцом. Даже если ты избежишь петли и отец не выдаст тебя Гесслеру, ничего уже не будет как прежде! Хайдельсхайм возьмет меня в жены. И потом заберет меня в Вормс, где я буду вышивать, драить полы и реветь все дни напролет. Ты никогда больше меня не увидишь! Так уж устроен мир, и даже Господь милостивый не в силах что-либо изменить.

Голос ее так громко разнесся по лесу, что оба на мгновение испуганно замерли. Что, если кто-нибудь их услышал? Стражники Гесслера, например… Но все осталось как прежде. Только Тарамис смотрел на Агнес большими карими глазами, словно хотел сказать что-то в утешение.

– Пойдем, – сказал наконец Матис.

Агнес вытерла слезы и подняла на парня заплаканные глаза:

– И куда же?

– Куда же еще, дурочка? К твоему отцу, конечно. Нам, судя по всему, надо с ним кое-что обсудить.

– Но…

Плавным движением Матис вскочил в седло, устроился поудобнее и протянул Агнес руку:

– Идем же. Слезами тут тоже ничего не добьешься. Если уж и суждено твоему отцу взбеситься, так пусть уж разом. И кто знает – когда он поостынет, то, может, удосужится поговорить с тобой насчет Хайдельсхайма. Ему самому вряд ли хочется выдавать дочь за такую свинью.

Агнес устроилась за его спиной, и Тарамис понес их прочь из леса. Девушка с трепетом прижалась к Матису, и тот, отпустив поводья, с хмурым видом погнал коня к крепости.