Проклятие Айви-хаус

В холле было темно и сыро. Эбигейл поежилась и, подавив желание обхватить себя руками за плечи, сделала еще один неуверенный шаг вглубь дома

– Я…

– Мне известно кто вы, – все так же прохладно произнес мужчина. – Меня зовут Чарльз. Я дворецкий, слежу за порядком в Айви-хаус.

Тон его был высокомерный и неприятно удивил Эбигейл. Ей казалось, что дворецкие – пережиток прошлого и давно остались только на страницах викторианских романов, но сейчас Чарльз стоял прямо перед ней и, судя по его тону, считал, что после смерти дяди Джорджа теперь именно он являлся хозяином особняка.

– Вы, должно быть, устали с дороги? – немного погодя спросил Чарльз.

– Да, – испытывая что-то вроде незначительной благодарности, отозвалась Эбигейл. – И хотела бы отдохнуть.

– Пойдемте, – в сумраке холла Эбигейл могла только предположить, что дворецкий ей кивнул.

– А как же мой…

– Я прикажу слугам, – снова бесцеремонно перебил ее Чарльз. – Ваши вещи принесут к вам в комнату.

Эбигейл прикусила губу. Теперь, если верить завещанию, именно она была полноправной хозяйкой этого особняка, хоть и рассчитывала всего лишь получить в наследство старый крохотный домик, но как бы там ни было, отныне Айви-хаус принадлежал ей и это стоило сразу дать понять зазнавшемуся дворецкому.

– Почему тут так темно? – пытаясь воспроизвести интонации своей покойной тетки, спросила Эбигейл.

– Мы не ждали вас так рано, – спокойно отозвался Чарльз, продолжая идти вперед, что на удивление не вызывало у него никаких трудностей, хотя сама Эбигейл то и дело во что-то врезалась.

– Что ж, – тихо ахнув от очередного удара об угол какой-то мебели, произнесла она. – Я приехала. И прошу больше не допускать такой темноты в доме.

– Как прикажете, мисс Одли, – смиренно ответил Чарльз, но в его в тоне абсолютно не было должного почтения.

Эбигейл решила, что, как только хоть немного обживется в этом странном месте, сразу же рассчитает дворецкого. Терпеть его пренебрежение она не собиралась. Пусть она не была знатного рода, или, на худой конец, богачкой, но она прекрасно понимала, как должна была вести себя прислуга. И было совершенно очевидно – совершенно точно не так, как Чарльз.

Наконец, они вышли в комнату, которая скорее всего использовалась, как гостиная. Благодаря большим окнам, расположенным по двум стенам комнаты, в ней было куда больше света, чем в холле, и Эбигейл с любопытством осмотрелась.

Первым ее внимания удостоился дворецкий: на вид он оказался таким же неприятным, как показалось ей на слух. Низенький, с редкими седыми волосами на голове, Чарльз вызывал скорее желание пожалеть его. Эбигейл с удивлением подумала, что если слуги и слушались его, то за спиной скорее всего насмехались над неказистым дворецким.

Не задерживая на Чарльзе внимание дольше, чем требовалось для первой оценки, Эбигейл обвела взглядом комнату, в которой они оказались. На стенах она заметила картины, изображавшие что-то из античной мифологии. Сказать точнее что, Эбигейл не могла, потому что никогда особо не увлекалась тем, что происходило когда-то настолько давно. Какой смысл был изучать прошлое, если в настоящем было столько всего интересного, а времени, чтобы этим всем насладиться, было и так мало? Эбигейл испытала что-то похожее на удовлетворение от осознания того, что ближайшее время ей не придется работать. Должно быть, все эти картины и статуи, стоявшие по углам гостиной, стоили целое состояние. Она могла бы их продать и жить в свое удовольствие.

Раздражение, неотсупно следовавшее за ней все время прибывания в Айви-хаус, постепенно начало сменяться предвкушением чего- то нового. Может, это наследство способно полностью изменить ее жизнь?

Совершенно не деликатное покашливание заставило ее оторваться от изучения обстановки и снова обернуться к дворецкому.

– Приказать подать обед?

Эбигейл задумалась. Она устала, но голод, судя по урчанию в животе, мучал ее несколько сильнее усталости.

– Да, – она покровительственно махнула рукой Чарльзу. – И не забудьте про мой багаж.

Дворецкий кивнул и бесшумно вышел за дверь, оставляя Эбигейл наедине со своими мечтами о новой, счастливой жизни, в которой больше не будет никаких проблем.

***

Когда после сытого и, стоило признать, довольно вкусного обеда Эбигейл оказалась в своей комнате, она с наслаждением вытянулась во весь рост на постели. Еще никогда в жизни чья-то смерть так сильно ее не радовала. Продолжая думать о смерти дяди, как о собственном благе, Эбигейл не считала себя ужасным человеком, ведь дядя Джордж был старым, насколько она смогла понять из письма адвоката, так что он свое пожил, верно? А значит, теперь ее очередь. Она это заслужила, уж в этом Эбигейл была уверена. Столько лет на службе у богатых и зазнавшихся людей убедили ее в том, что она достойна лучшего. Ведь она сама была лучше. У нее были манеры, образование, пусть и поверхностное, но все же. Так почему она не могла оказаться достойной всего этого больше, чем другие?

Тихий стук в дверь заставил Эбигейл подскочить на кровати.