Проклятие брачного договора

– Я никакой встречи не назначала, – Дина чуть не плакала.

– А если не вы, а Борис Посадский?

– Послушайте, – Дина как-то разом устала. То ли от бестолковости следователя, то ли от своего неумения все правильно объяснить. – Я не знаю ни о каких назначенных встречах. Мы простились на перроне без всяких намеков на возможное продолжение знакомства. И, если честно, меня сейчас гораздо больше беспокоит тот факт, что Борису грозит опасность. Я убеждена, что избавиться хотели от него. Или ограбить. А Попов, что бы он ни делал в нашем подъезде, погиб по ошибке.

– Ограбить? Это интересно, – следователь перегнулся через стол и теперь смотрел Дине прямо в глаза. – А что такого ценного имел при себе господин Посадский, ради чего стоило бы его убить?

Дина прикусила язык и даже ущипнула себя за руку, чтобы не проболтаться. Чужие тайны выдавать нельзя, это простое правило она усвоила еще в детстве. Ее дед искренне считал, что нет ничего хуже стукачества. Прохладный металлический тубус с сапфирами, убранный сегодня утром в сейф, казался таким осязаемым, что у Дины даже похолодели пальцы. Нет, она не будет о нем говорить, пока не узнает, законно ли то, что Боря выносил продукцию со своего завода и таскал ее в портфеле.

– У каждого человека есть, за что его могут ограбить, – сказала она как можно беспечнее. – Борис – человек состоятельный. По его внешнему виду понятно, что у него при себе могут быть деньги.

Следователь отчего-то развеселился.

– Милая девушка, – сказал он, давя смех, – должен вам сказать, что вы совсем не умеете врать. Это, во-первых. А во-вторых, любой состоятельный господин нынче не держит в кошельке наличных. Так, какая-то мелочь может и заваляться, но это точно не та сумма, ради которой стоит идти на убийство. Обычно бизнесмены пользуются картами, а потому нападать на них средь бела дня бессмысленно.

– Это мог быть какой-то наркоман, которому и тысяча рублей за радость, – вяло огрызнулась Дина. Она несла чепуху и прекрасно это понимала.

– Ну да, ну да. Только при таком раскладе этот наркоман мог напасть на любого, кто вошел в подъезд, – мягко сказал следователь, глядя на Дину с сожалением. – И никакие куртки тогда не имеют значения, и Борису вашему при таком раскладе ничего не угрожает.

Н-да, кажется, такая позиция называлась «вилка». Дине оставалось либо признать, что Борис не нуждается в защите, либо рассказать о спрятанных в сейфе сапфирах. Ни того, ни другого она делать не собиралась.

– Возможно, вы правы, – сказала она и легко поднялась со стула. – Я надеюсь, мне уже можно идти?

– Можно. Пока, – согласился следователь и протянул ей подписанный пропуск. – Вот только тут распишитесь, пожалуйста. Мол, с моих слов записано верно, мною прочитано. И да, по-прежнему никуда не уезжайте из Москвы.

– Я и не собираюсь, – сухо проинформировала Дина. Завтра у нее был последний день переговоров, а значит, оставаться в столице ей было категорически незачем. Но уезжать она действительно не собиралась. По крайней мере, до того момента, пока не поймет, кто и почему угрожает Борису Посадскому.

Кстати, последнему она позвонила, как только вышла из полиции.

– Привет, – послышался в трубке голос, с которым Дина за последние пару суток практически сроднилась. – Как прошла беседа с доблестными стражами правопорядка?

– Ты что, видишь, где я? – засмеялась Дина и даже головой повертела, хотя понимала, что рядом его быть не может.

– Нет, просто у меня есть часы и я умею рассчитывать время. По моим подсчетам, ты как раз сейчас вышла от следователя.

– Так и есть, и не хочу тебя расстраивать, но мы с тобой по-прежнему самые главные подозреваемые.

– Это временно, Динка, – он назвал ее так, как звал тогда в Одессе, и Дина моментально вспомнила и шум прибоя, и запах моря, и вкус вареной кукурузы. – Помнишь, как в книжке «Физики тоже шутят»: «Подожди, и все плохое исчезнет само собой».

– Нанеся положенный ущерб, – закончила фразу Дина, – там же продолжение есть. Вот я и не хочу, чтобы положенный ущерб оказался необратимым. Ты сейчас где?

– Еду по трассе, спешу на свою встречу. Надеюсь, что она не сорвется так же, как вчерашняя. От нее многое зависит. Если хочешь, приезжай в Москва-Сити. Время есть, успеешь.

– Нет, не хочу тебе мешать и присутствовать в переговорах о том, в чем ничего не понимаю, – отказалась она.

– Ты регулярно присутствуешь на таких переговорах, – он почему-то развеселился, но голос его потонул в какой-то музыке, громыхнувшей Дине в ухо. – Макс, да выключи ты это проклятое радио.

– Ты не один? – спросила Дина, когда в трубке снова стало тихо, только на заднем фоне можно было различить шум оживленной трассы. – Я тебя отвлекаю?

– Я со своим коллегой и партнером, его зовут Максим Головачев, и я вас обязательно познакомлю. Если все-таки приедешь в ресторан, то прямо сегодня. Максим у нас холостяк, между прочим, причем дамы считают, что завидный.

Дине стало грустно. Так грустно, что она чуть снова не заплакала. Но еще чего не хватало – устроить Посадскому вторую истерику за два дня. Что он о ней подумает?