Проклятие брачного договора

Дина легонько вздохнула и начала рассказывать историю своего знакомства с Павлом Поповым, а потом о том, как она оказалась в квартире Бориса и как нашла тело Павла. Она говорила о замеченном ею в купе документ с текстами на иврите и бумажке со словом «ктуба», о знаменитом ученом-палеографе, живущем в том же подъезде, о схожести двух синих курток с дельфинчиками на рукаве, о странном появлении Бориса в двух кварталах от дома.

Слова выплескивались из горла, и их поток дарил облегчение, словно раньше воздух с трудом проходил через забитое невысказанными речами горло. Ольга слушала внимательно, не перебивая и не переспрашивая, только молча курила, прикуривая одну сигарету от другой.

– Вы хотите доказать, что ваш друг – не убийца, или боитесь, что это сделал именно он? – спросила она, когда Дина наконец выдохлась и замолчала.

– Я хочу знать правду, – твердо ответила та.

– Что ж, похвальное желание. Но я не очень понимаю, чем я могу вам помочь. Я уже отвечала на вопросы следователя и могу только повторить вам, что понятия не имею, как мой муж оказался в вашем подъезде.

– Расскажите мне, что он делал, вернувшись из поездки в Череповец? – попросила Дина.

– Да все как всегда. Помылся с дороги, поел, Катюшку в садик отвел, она папина дочка, виснет на нем, как обезьянка. Висла. Я на работу ушла, он на фирму поехал, вечером вернулся. Обычный день. Правда, на Катюшку накричал, когда она в портфель его залезла.

Дина подобралась как гончая, напавшая на след.

– Подробнее расскажите.

– Да нечего рассказывать. Она частенько так делает. Делала. Вечером, когда Паша приходил с работы, он ей обычно дарил маленькие подарки. То шоколадку принесет, то игрушку, то шарик воздушный. И Катюшка иногда, не дожидаясь, залезала в портфель, чтобы найти подарок. И в понедельник так же сделала, а Паша вышел из спальни, где в домашнее переодевался, и накричал на нее. И портфель из рук ее вырвал, зло так. Я ему замечание сделала, а Катюша расплакалась. Вот, пожалуй, и все.

– То есть обычно ваш муж спокойно относился к посягательствам на содержимое своего портфеля?

– В том-то и дело, что да. Иногда он просил, чтобы она не трогала бумаги, ну, там документы в налоговую были или еще что. Но благожелательно всегда, со смехом, а тут его словно подменили. Катя этого и испугалась, не самого окрика, а того, что папа никогда так раньше не делал.

– А как он объяснил свое необычное поведение?

Ольг пожала плечами, прикурила новую сигарету, затянулась, закашлялась.

– Да никак. Буркнул, что у него там очень важные документы лежат, а я ответила, что важное можно не носить в дом, где есть маленький ребенок. Или убирать сразу. А он обнял меня и сказал, что в этом портфеле хоть и не наша, но инвестиция в будущее, а потом спрятал портфель в шкаф, на самую высокую полку, где Катюня точно не достанет, и пошел перед дочкой извиняться. Подарил ей плюшевую собачку, вот и помирились.

– Ольга, а вы знаете, что он имел в виду под инвестицией в будущее?

– Нет, Паша не сказал. Рассказал, как накануне в Череповце напился и как его в беспамятстве в вагон загрузили, да как ему утром перед соседями по купе стыдно было, перед вами то есть.

– А ваш муж когда-нибудь увлекался палеографией?

– Чем?

– Это наука, изучающая древние тексты. Ну, или вообще коллекционированием он увлекался?

– В смысле марки собирал или монеты? Нет, он вообще был чужд накопительства как такового. Считал, что нужно в хорошей квартире жить, питаться нормально, иметь возможность в отпуск ездить и мир смотреть, на лыжи денег не жалел, на образование детям. А ни во что ненужное деньги не вкладывал, говорил, что у нас их не так много, чтобы шкафы барахлом заваливать.

– Понимаете, Ольга, в поезде я видела у вашего мужа один документ, это древняя ктуба – брачное свидетельство XVI века. Оно очень дорого стоит. Вы не знаете, откуда оно взялось у Павла и куда могло подеваться?

Ольга Попова смотрела с удивлением во взоре. Даже забыла про тлеющую в руке сигарету. Пепельный столбик становился все длиннее, пока не обрушился вниз, упав на безукоризненно чистый пол.

– Я ничего не знаю ни о каких ктубах, – наконец сказала она. – Паша ни о чем таком не говорил, мне ничего не показывал. И в его вещах дома таких документов нет. Я перебирала, когда… Когда все это случилось, собирала его бумаги, чтобы получить свидетельство… свидетельство о смерти. Нет, я не видела никаких необычных документов в доме.

Пожалуй, сидеть дальше было уже неудобно. Да и бессмысленно, Ольга не знала ничего, что могло бы помочь Дине в ее расследовании. В том, что она ведет расследование, Дина даже не сомневалась. Она поднялась с табуретки, давая понять хозяйке, что уходит.

– Оля, – попросила она, – вы можете позвонить Игорю Петрову и попросить его со мной встретиться.

– Вы хотите встретиться с Игорем? – удивилась ее собеседница. – Но зачем?

– Он может попытаться выяснить в Череповце, откуда у Павла ктуба, – серьезно объяснила Дина. – Вряд ли он возил такой важный документ с собой в командировку, а значит, скорее всего, он получил его именно там. Но не на стройке же.