Проклятие чёрного единорога. Часть III

– Ты знаешь, как меня зовут, – кивнула чародейка, разжимая пальцы. – Что ж, извини, Эфедера Уиренса, если задела тебя за… личное.

– Causa finita est5, – с облегчением вздохнула демоница, отползая на край широкой кровати.

– Ты говоришь на древнеальтирском? – подметила чародейка. – Я думала, в Ферихаль используют элибирский или падарский…

– Отец Элибир подарил алфавит эльфам, Падар – сидам, а нам, демонам, милее Альтир, – сказала Эфедера, растирая пострадавший хвост.

– М-м, оказывается у учёных и демонов есть нечто общее, – усмехнулась Дженна.

Она спрыгнула с кровати, прихватив с собой одно из покрывал. Завернувшись в розовый шёлк, девушка распахнула ставни настежь. Птички, сидевшие снаружи, точно разноцветные брызги, разлетелись в разные стороны и с криками исчезли в раскидистых кронах деревьев.

Где-то далеко под ними вились белокаменные улицы, сияли на солнце площади и водоёмы. Крыши домов рассыпались по городу, словно ракушки по берегу изумрудного моря. Высокие леса, обрамляющие столицу, переливались живой музыкой птичьих и звериных голосов.

– О боги, как же красиво! – ахнула Дженна.

– Зимой в лесах Су довольно дождливо, но сегодня погода солнечная, – прозвучал за её спиной низкий голос суккуба.

Чародейка ощупала босыми ступнями мощное щупальце лианы, образующее подоконник, и вышла по нему наружу, словно на балкон. Аккуратно придерживаясь за канаты вьюнов красноцвета, девушка обернулась назад, чтобы оглядеть сам дворец.

Сооружение состояло из множества башен, по форме напоминающих сросшиеся в друзу кристаллы. Их обвивали лианы, покрывали ковры лишайников и веера трав. Покои Дженны находились в одном из таких кристаллов. Он был не самым выдающимся, но и от этой высоты у девушки закружилась голова.

– Ты так сияешь, учёная, – пропела Эфедера Уиренса, замерев позади неё.

– Говорят, что я дочь Солнца, – пожала плечами чародейка, оглянувшись.

Суккуб успела облачиться в узкое платье из многослойного шёлка под цвет своих волос. Её рога, крылья и хвостик пропали. Зелёная кожа стала золотистой, приняв цвет уже не плодов, а оливкового масла. Теперь рядом с Дженной стояла обыкновенная, хотя и рослая женщина. Демоница была на голову выше чародейки и шире в плечах, однако это нисколько не отражалось на изяществе и плавности её движений.

– Кстати, где твоё оружие, если ты охранник? – поинтересовалась Дженна, возвратившись в комнату. – И где мой меч? Моя одежда, мои вещи… – она испуганно расширила глаза. – А сколько времени я здесь провела? Какой сегодня день? Где хранитель Индр? И его друг…

– Пресветлый Индр был один, – ответила суккуб. – Оставив тебя, он ушёл и с тех пор не возвращался. Ты пролежала в постели почти месяц.

– Месяц?! – горестно воскликнула Дженна. – Их нет уже целую луну?

– Ну вот, твой свет потускнел, – опечалилась Эфедера. Она отошла и, отодвинув одну из ширм, скрывавших часть комнаты, приблизилась к большому сундуку. – Красноцвет питал тебя много дней, и твоя страсть пахла его мёдом, а теперь…

– А теперь? – чародейка задрала голову, изучая изгибы демоницы.

Многослойные шелка, ниспадающие по её груди и бёдрам, как будто бы и скрывали наготу, но при каждом шаге мягко колыхались, то и дело приоткрывая завесу тайны.

– Болотцем отдаёт… – откликнулась суккуб.

Она погрузила руки в недра сундука и через некоторое время извлекла на свет платье из красной шерсти, затем меч и рябиновые бусы… Дженна удивилась: а бусы-то как здесь оказались? Может быть, Индрик решил, что приношение для лесной нечисти – не что иное, как любимое украшение девушки, и без него она ну никак не может показаться в Амире?

Эфедера замерла, как зачарованная, рассматривая переплетённую красными лентами нить со стеклянными шарами и засохшими ягодами рябины.

– Какие красивые, – сладко пропела она. – В Ферихаль такие ягодки не растут…

–Эй! – окликнула её чародейка. – Да это рябина обыкновенная! Говоришь, «болотцем» – в смысле я пахну жабалакой?

– Нет-нет, скорее змеями, – очнулась демоница. – Хранитель сказал, что будет в Ферихаль к Празднику полной луны, когда день сравняется с ночью. – Она нарочито медленно, с демонстративным сожалением убрала бусы и, вернувшись к чародейке, протянула ей меч и платье. – Не волнуйся, Дженна. Слово хранителя – закон.

Дженна смутно себе представляла, что за закон может заключаться в словах странствующего певца, любимца девиц и любителя гулянок при полной луне. Не желая комментировать данное утверждение, она молча отобрала у Эфедеры свою одежду. Отыскав в кармане чёрное перо коршуна, девушка прижала его к груди и осторожно прислушалась. Витали Сайрона незамедлительно отозвалась на её прикосновение, и чародейка с облегчением вздохнула.

– Только не думай надевать свои обноски, – предупредила Эфедера. – Ты во дворце, а не в диких лесах…

Суккуб приблизилась к стене, густо увитой плющом. Присмотревшись, Дженна различила среди зелени створки дверей.