Проклятие чёрного единорога

Он целовал ее, словно мучимый жаждой, но никак не мог напиться – от соленых поцелуев желание лишь нарастало. Проникающий сквозь уста огонь плавил его изнутри, с каждым ударом сердца разливался по телу. Не в силах больше сдерживать желания, он замкнул огненный круг.

Она вздохнула, замерла на миг и застонала. А он снова ощутил жар – нечеловеческий жар внутри ее лона. Жар этот нарастал с каждым его движением, ритмичным рывком.

Слишком скоро его захлестнула сладостная волна, а тело свело от удовольствия.

Летодор охнул и проснулся. Его сердце колотилось с ужасающей силой. На мгновение ему даже показалось, что тело бьет лихорадка. Но сон развеялся, а с ним истаяли жар и оцепенение.

Мужчина стиснул зубы; теперь его пронизывала ноющая боль. Он тосковал. Как же нестерпимо он тосковал по ней. Никогда и ни по кому прежде он так не тосковал, не стремился и не жаждал каждый миг жизни быть рядом, видеть ее, слышать, прикасаться…

Летодор тряхнул головой, словно бы духи сновидений тянули его за волосы. Он встал с кровати злой, встревоженный и совершенно неотдохнувший. Это было колдовство – и не иначе. Невозможно было испытывать такое влечение к человеку. Много раз по юности он встречал любовь, однако на этот раз ощущения были совсем иными, слишком навязчивыми и даже болезненными.

Она – не человек. Она – русалка! Он же ясно видел чешую у нее на бедрах! Она очаровала его – другого не дано. Как иначе можно объяснить то, что он, когда того не ждет, постоянно встречает ее – в лесу после сражения с жабом и совершенно не вовремя после вонючих канализаций! Однако же если он сам пытается искать встречи, то неминуемо сбивается со следа.

Невероятно злясь на непривычные запахи, шедшие от его собственной кожи, мужчина надел новые чистые подштанники. Злясь на слишком нежные прикосновения к коже, он натянул шелковую рубаху и штаны, подпоясался. Злясь на новые сапоги, какие-то чрезмерно жесткие и узкие, обулся. Он умылся, почистил зубы, зачесал волосы за уши и недовольно провел рукой по чисто выбритой физиономии.

Он злился. И откуда только взялась в нем спросонья вся эта глупая сентиментальность? Неужто он околдован и теперь погибнет, если не будет рядом с ней? Он просто иссохнет от тоски!

Ведьмак крикнул горничной, чтобы та сменила постельное белье, небрежно бросил ей монетку и вылетел на улицу. Он остановился перед цветочной лавкой и на мгновение задумался, но затем решил, что это уж слишком. Нахальная девка, как смела она забираться в его сны и так развязно вести себя в них? Выставила напоказ свои груди, а он теперь толком и не помнит, как именно они выглядели.

Мужчина все еще стоял напротив корзин с цветами: пышные розы и лилии, скромные фиалки и маргаритки – он смотрел мимо, не замечая их. Он вспоминал ее стройное тело под своими ладонями, такое холодное и горячее одновременно… Но из сладостных размышлений его вывело смущенное хихиканье цветочницы.

Летодор фыркнул. Еще одна! Чего она там не видела у мужчин? Все эти девки одинаковы – только играются, заманивают, а потом отворачиваются, даже целоваться не желают! Прежде всего он должен найти эту ведьму, колдунью, русалку. Он должен выяснить, кто такая Джиа на самом деле. И кто был этот смазливый полуголый паренек в саду? Возможно, что и тому бедолаге угрожает опасность.

Над городом пронесся ровный мелодичный звон: колокола оповещали о конце рабочего дня. По улицам неспешно растекались толпы горожан.

Жаркий городской полдень Джиа провела, бродя по улочкам города, изучая его архитектуру и внимательно вглядываясь в тени. К своему стыду, она так и не смогла рассмотреть среди теней того, что искала. Город притупил остроту ее чутья.

Смирившись с неудачей, наемница вернулась в гостиницу и пообедала. Затем она поднялась к себе в комнату. Скинув пыльную одежду, девушка устроилась на перинах и взялась за книгу.

Она читала о чужой любви, запечатленной в стихах, слушала мелодию, заключенную в коротких строках, и наблюдала за своими чувствами. Каждое слово отдавалось в ее душе то горькой тоской, то эхом вожделения. Она видела дворцы, сады и фонтаны. Далекие горы и моря, бескрайние пустыни и хвойные леса проплывали у нее перед глазами, словно сказочные миражи.

Сама того не заметив, Джиа задремала.

Во сне ночном и в солнце дня

Ищу далекий силуэт его,-
Но все мираж пустой,
И кажется, погибну от тоски.
Кричу – лишь ветер вторит.
Мою любовь пусть море поглотит…

Айша`ра Ра`мле

(9811 год от первой Бури).

Из сна ее вывел далекий звон колоколов, возвещавший об окончании рабочего дня. Джиа позволила себе еще немного понежиться в кровати, но вскоре ей это наскучило. Накинув легкую нижнюю рубаху, она распахнула створки окна и выглянула на улицу. Жара спала, и в воздухе разносились приятные ароматы горячей еды. Особенно выделялся среди них отчетливый запах солода, хмеля и чабреца со знакомым привкусом.