Проклятие демона

— Эй, а Мери-то права, — сказал один из тех, кто схватил Фрэнсиса.

— Этого монаха и впрямь не за что бить, — отозвался другой и с угрожающим видом повернулся в сторону Санта-Мир-Абель.

— А вот тех… — прорычал он, и в толпе вновь вспыхнула ярость.

Отец умершего ребенка поднялся на ноги, потрясая кулаками в сторону стены, где стояли монахи.

Фрэнсис снова вырвался вперед.

— У них арбалеты и магические камни! — умоляюще взывал он. — Монахи убьют вас прежде, чем вы доберетесь до стены. Вы только посмотрите! Как вы рассчитываете забраться на стену? Или вы думаете, что ее можно разрушить голыми руками? Уверяю вас, даже целый табун тогайранских пони не сможет протаранить монастырские ворота!

Его доводов вполне хватило бы, чтобы любой рассудительный человек отказался от невыполнимой затеи проникнуть в монастырь. Но едва ли слушавшие Фрэнсиса сохранили способность рассуждать. Они потеряли все. Ими двигали лишь боль и отчаяние, и потому слова Фрэнсиса они пропускали мимо ушей.

Толпа медленно двинулась к монастырской стене. То же сделал и брат Фрэнсис. Он зажал в руке камень души, соединился с магией камня и высвободил свой дух из тела. Теперь он направил своего духовного двойника к главному подстрекателю. Это был один из тех людей, что оттаскивали Фрэнсиса от отца умершего ребенка.

Фрэнсису не хотелось опускаться до одержания. Вместо этого он завладел разумом главаря. Монах начал показывать ему картины массовой бойни: бегущих и кричащих людей, которых косили монашеские арбалеты и удары рукотворных молний. Он показал ему жуткое зрелище мертвых тел, лежащих вдоль цветочного кордона. Он показал…

Связь оборвалась, и дух Фрэнсиса вернулся в его тело. Фрэнсис моргал глазами, приходя в себя. Он боялся, что бойня уже началась.

Однако толпа замерла. Все недоуменно уставились на главаря, а тот, раскрыв рот, тупо глядел на высокую монастырскую стену и вооруженных монахов, стоявших наверху. Рядом с ним находилась Мери, отчаянно тянувшая его за руку и уговаривавшая одуматься.

Главарь в явном замешательстве взглянул на Фрэнсиса.

— Они убьют вас. Каждого, кто приблизится к стене, — снова сказал Фрэнсис.

Главарь закрыл глаза и стиснул кулаки. Но какая бы ярость ни бушевала в нем, этот человек все же понимал, что у них нет никаких шансов приблизиться к своим врагам. У них вообще нет никаких шансов.

Главарь свирепо зарычал, потрясая кулаками в воздухе. Потом пошел прочь. Он уходил все дальше от стены, грубо пробивая себе путь сквозь толпу.

Фрэнсис облегченно вздохнул. Однако многие вокруг него были явно раздосадованы. Люди выкрикивали проклятья, грозили кулаками. И все же толпа расходилась. С гневными возгласами и глухим ворчанием, но расходилась.

Фрэнсис понял, что ему удалось предотвратить крупное кровопролитие, а может, и полное истребление отчаявшихся людей. Он снова вздохнул и кивнул Мери. Чувствуя сзади чей-то взгляд, Фрэнсис обернулся и увидел старуху, лицо которой было густо испещрено морщинами. Старуха недовольно сверлила его глазами.

— Усыпляешь нас сладкими песенками? — спросила она. — Тебя за этим послали сюда, брат Фрэнсис из Санта-Мир-Абель? Набивать нам мозги красивыми словами, чтобы живые мертвецы знали свое место и не бунтовали?

Фрэнсис не знал, что ей ответить.

— Да кому ты нужен, брат Фрэнсис? Еще один святой, — с искренним презрением бросила ему старуха. — Ничего, скоро сам словишь розовые пятна, если уже не словил, и пойдешь прямо в земельку.

Фрэнсис не стал спорить. Действительно, пророчество этой сгорбленной и морщинистой старухи попало в цель. Чума проникла и в его тело. Помогая очередной жертве, он не сумел должным образом защититься. И теперь чума начнет разрастаться в нем.

Фрэнсис знал правду о себе.

— Кажется, наш дорогой брат Фрэнсис приносит хоть какую-то пользу, — сказал Фио Бурэй, обращаясь к отцу-настоятелю Агронгерру.

Они оба находились на стене и все видели.

— Я имею в виду пользу для его нынешних подопечных, — с усмешкой пояснил Бурэй. — Этот бунт им мог бы дорого стоить.

— Ты так говоришь, будто сожалеешь, что штурм не состоялся, — заметил отец-настоятель.

Фио Бурэй беспокойно переминался с ноги на ногу. Он постоянно предпринимал отчаянные усилия, чтобы произвести впечатление на Агронгерра. Увы, мысленно напомнил он себе, они с отцом-настоятелем часто расходились во мнениях.

— Вовсе нет, — поспешил ответить Бурэй. — Простите меня, отец-настоятель. Эти слова вырвались у меня лишь потому, что в подобных обстоятельствах я чувствую беспомощность. Сейчас тяжкое время, и я начинаю думать, что Бог от нас отвернулся.

— Вот как? — удивленно вскинул брови Агронгерр, явно не поверивший однорукому магистру. — Следи за своими словами, а то они начинают напоминать слова нашего заблудшего брата Де’Уннеро.

— Я лишь имел в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду сейчас и что ты имел в виду, говоря о Фрэнсисе, — перебил его Агронгерр.

Воцарилось долгое и тягостное молчание.