Проклятие Деш-Тира

Дакар стал на удивление молчаливым, а Фелирин даже не пытался скрыть своей тревоги. Когда Асандир приблизился, ведя обоих коней, путники увидели на шее серого неглубокую рваную рану. По седлу тянулись странные борозды, похожие на следы от гигантских когтей. Шкура коня была перепачкана кровью, но не его собственной.

— Дейлион-судьбоносец! — пробормотал Лизаэр. — Какой же хищник напал на этого бедолагу?

— Ты ужаснешься, когда узнаешь, — ответил ему Фелирин. — Неужто на перевале появились хадримы? — крикнул он, обращаясь к Асандиру.

— Боюсь, что так.

Маг остановил коней. Быстро отвязав поводья от уздечки своего вороного, он прикрепил их к уздечке пойманного коня, потом срезал болтавшиеся концы старых поводьев и подвел коня к менестрелю.

— Сейчас всем нужно сесть в седла.

Не зная нрава серого коня, Фелирин попросил оставить свою лиранту там, где она была привязана.

— Я узнал эту лошадь. Она принадлежала начальнику стражи, — с грустью произнес менестрель, приспосабливая стремена под свои длинные ноги. — И упряжь как у настоящего боевого коня. Вот только седло узковато для моего зада. Думаю, хадрим просто выцарапал свою жертву из седла, а если что-то и оставалось, то при такой бешеной скачке разлетелось во все стороны.

— Поезди на боевом жеребце, тогда еще не так запоешь, — ухмыльнулся Дакар.

Менестрель мрачно поглядел на него и, прежде чем усесться на коня, опасливо потрогал полузасохшие кровавые пятна.

— Я буду благодарен судьбе, если к концу дня мне придется лишь считать ссадины у себя на ягодицах.

Взяв поводья, Фелирин обратился к Асандиру:

— Думаю, нам хватит безрассудства двигаться дальше, а не поворачивать назад?

Асандир кивнул. Он бросил короткий испытующий взгляд на обоих братьев.

— Мы поедем дальше, хотя это и опасно. Не теряйте головы — тогда мы совладаем с грозящей опасностью. Что бы ни случилось — всем держаться вместе. Когда я подам знак, ты, Аритон, обнажишь свой меч. И никаких вольностей. Ждать моего знака.

Безумный Пророк хлопнул себя по лбу.

— Эт милосердный!

Асандир недоверчиво округлил глаза.

— Только не говори мне, разиня с дырявой головой, что ты забыл меч!

— Забыл, — сверкнул в ответ глазами Безумный Пророк. — Ничего удивительного, если все вы сговорились подстраивать мне разные каверзы.

Асандир сердито отвернулся от него и сел на своего коня.

— Сколько раз убеждал себя не полагаться в трудную минуту на твою дырявую память...

Заметив в глазах Аритона молчаливый вопрос, маг добавил:

— Меч твой был выкован десять с половиной тысяч лет назад и предназначался исключительно для сражений с хадримами.

— Сражений? — перебил его Лизаэр. — Так значит, эти твари обладают разумом?

Аритон едва расслышал утвердительный ответ Асандира. Фелирин ударился в расспросы, но Повелитель Теней не собирался отвечать. Аритон не взглянул даже на рукоятку меча, выступавшую из прицепленных к поясу ножен. Им овладела полная, какая-то ледяная отрешенность. При всем любопытстве, какое он испытывал к унаследованному от отца оружию, он не допускал даже мысли, что меч может быть столь древним. Меч обладал магической силой — это было неоспоримой истиной, но даже самые мудрые маги Дасен Элюра не могли разгадать природу его силы. И теперь древнее оружие грозило утяжелить груз долга и ответственности, который Аритон вообще не хотел взваливать на свои плечи.

Да, Лизаэр на его месте был бы несказанно рад. Аритон уловил в синих глазах брата проблеск зависти и подумал, что вполне мог бы отдать Лизаэру последнее, что связывало его с прежним миром. Прочитав мысли Аритона, Асандир с упреком в голосе произнес:

— Ты не имеешь права передавать этот меч никому, кроме своего прямого наследника.

Аритон вздрогнул при этих словах мага. Сердитым огоньком в мозгу у него вспыхнул веский довод... но как и вчера, когда Фелирин пристал к нему с ученичеством, Аритон почувствовал, что не может ничего внятно объяснить. Он пробовал заходить с разных сторон, однако мысли путались, логика ускользала, и все превращалось в какой-то бессвязный лепет. За дни пути Аритон неоднократно убеждался: стоило ему прекратить внутреннее сопротивление словам Асандира, как непонятное состояние тут же исчезало. К тому же езда на мышастой кобыле не слишком-то располагала к раздумьям. Тем не менее каждый такой случай заставлял Аритона все с большим недоверием относиться к объяснениям Асандира насчет его памяти, высказанным в хижине дровосека. Эти провалы в памяти не были ни естественным явлением, ни следствием столкновения с живыми тенями Мерта. Аритон замечал, с каким хищным, настороженным вниманием Дакар следил за ним, когда он приходил в себя после очередного «провала памяти». Тут крылось что-то недостойное и бесчестное по отношению к нему. Скорее всего, не обошлось и без вмешательства Асандира. Аритон твердо решил: прежде чем его поставят в безвыходное положение, обязательно распутать этот клубок.