Проклятие для Обреченного (СИ)

Предыдущие два дня я трачу на то, чтобы убедиться в том, что процессы под замком идут именно так, как запланировано. В самом начале работа была очень непростой. Красный шип действительно мог развалиться на части в любой момент, и трещины под фундаментом, которые расползались как дурная зараза, едва успевали заделывать. Так что мастера инженерного корпуса доказали, что не просто так едят свой хлеб.

Первые шаги в бурении были осторожными и выжидающими. Машины работали на самом минимуме своих возможностей, чтобы не создавать избыточной вибрации, а каждый метр туннелей приходилось сразу же укреплять, чтобы избежать обвалов.

Позже, когда мы пробурились ниже, дело пошло быстрее.

Сейчас уже нет никаких сомнений, что работа под Красным шипом будет завершена и без моего присутствия и надзора.

Самое время сделать следующий шаг моего безумного плана.

Шаг, который вполне может оказаться последним в моей жизни.

Во мне вызревает коварная похотливая мысль устроить с северной кошкой что-то вроде прощального вечера, плавно переходящего в развратную ночь. Уверен, моя строптивая суженая отлично бы смотрелась на мне сверху в свете языков пламени из камина. Ну или стоя на коленях, оттопырив задницу.

Или любым другим способом, которым бы пожелал ее взять.

В конце концов, я уже ей владею, и она уже показала, что готова молча исполнять все мои пожелания. Даже если потом вся горит от ненависти и буквально источает аромат желания прирезать меня первым же, что попадется под руку. Уверен, она справилась бы с задачей даже старой деревянной ложкой.

Все мои попытки поймать ее в течение дня заканчиваются провалом. Мы существуем на одной территории, не такой уж большой, но и не безразмерной. И хоть этот старый полуразваленный замок совсем не похож на лабиринт, каким-то образом Дэми все время в нем исчезает. И когда я уже почти теряю надежду увидеться с ней перед отбытием, мы сталкиваемся… на кухне, где моя невеста собственными руками вымешивает огромный пухлый комок теста.

В переднике поверх домашнего платья, с платком, которым перевязаны ее волосы, и засученными чуть выше локтей рукавами, она все равно ни за что на свете не сошла бы за крестьянку или простушку.

Мое появление моментально гасит все разговоры, а одного жеста достаточно, чтобы кухарка и пара поварят исчезли, словно их здесь никогда и не было. Дэми только через минуту понимает, что становится необычайно тихо, отрывается от своего занятия и, заметив меня, натянуто улыбается.

— Не стоит, - останавливаю ее запоздалую попытку изобразить поклон.

— Ты чего-то желаешь, господин? – Кошка посыпает тесто мукой, укладывает в кадку и вытирает ладони отрезом ткани. – Я могу приказать подать ужин в каминную комнату. Сегодня метель и ветер, и это самое теплое место в замке.

— Если ты составишь мне компанию.

Она напрягается.

Это едва заметно, но хорошо угадывается в натянутых мышцах шеи, губах, которые становятся чуть тоньше, когда она непроизвольно их поджимает.

— Это приказ, господин? – В глаза мне не смотрит, но все равно держится с достоинством.

— Это просьба, если тебе угодно. – «Хотя я мог бы и приказать – так было бы честнее».

Дэми выжидает, теребит край передника тонкими пальцами. Замечаю на безымянном длинную и еще свежую царапину. Она почти все время занята на строительстве. Ну, насколько это возможно, потому что у моих воинов есть четкий приказ: никто кроме халларнов не должен заходить дальше обозначенного барьера. Меры предосторожности от всего, включая и людское любопытство. И, конечно, возможные диверсии. С этих северян станется разворотить все, на что я трачу силы, ресурсы и, самое главное и единственное, что для меня стоит дороже всего – время.

— Я должна помочь на кухне, - наконец, говорит моя невеста.

— Очень вежливая попытка сказать, как тебе омерзительно сидеть со мной за одним столом, - усмехаюсь я.

Дэми поднимает взгляд и несколько секунд мы просто смотрим друг на друга.

Понятия не имею, о чем она думает, хоть еще вчера читал ее, как открытую книгу. Видел все оттенки ненависти, злости, унижения и негодования. А сейчас там вообще ничего.

— Ты можешь приказать, господин, - как будто читает мои мысли она. – Ты здесь всему хозяин.

— Я знаю, кошка, и без твоего напоминания.

Желание разговаривать с ней пропадает напрочь.

Если останусь – обязательно сделаю ей больно.

А мне бы не хотелось сломать ее до того, как я выполню задуманное. Иначе все старания насмарку.

— Меня не будет какое-то время, - говорю уже спиной, когда иду прочь из тесной и пропахшей терпкими пряностями кухней. – Постарайся сделать так, чтобы по моему возвращению мне не было за что тебя наказывать.

Для всего остального у нас будет первая брачная ночь.

Не потому, что блюду какие-то глупые законы дикой страны. Хочу сделать это для собственного удовольствия. Чтобы хоть что-то в моей серой жизни было сделано правильно.

Я вернусь. Должен вернуться. Иначе и быть не может.

И уже потом отымею мою ненаглядную до состояния, когда она не сможет ни стоять, ни нормально ходить.