Проклятие для Обреченного

— Я не настолько всемогущ, чтобы видеть и понимать, где именно тень решила прорвать выстроенную нами, халларнами, плотину, поэтому пришлось исколесить весь Север вдоль и поперек. Пришлось выставлять метки и опорные точки, проводить вычисления и экспериментировать с различными проекциями. В конце концов, мне нужно было получить направление к источнику. И я его нашел.

Он снова замолкает. И теперь, задумчивый и отчасти отрешенный, Кел’исс кажется не могущественным заклинателем, а самым обычным человеком, на лице которого пролегли глубокие морщины усталости. Когда он в прошлый раз посещал Красный шип – этих морщин у него не было. Теперь я понимаю, почему Тьёрд подшучивал и говорил, что его другу не одна сотня лет. Только теперь я понимаю, что это – чистая правда. Все они живы и молоды только благодаря Тени.

— Ты уже знаешь о Темной, - Заклинатель быстро смотрит в мою сторону. – Тьёрд действительно принес ее из другого мира. Это – самые могущественные создания, северянка. Представь самую огромную силу, которую только знаешь, помножь ее на десять – и это будет лишь толика того, на что способны Темные. К сожалению, их сила слишком деструктивна, что использовать ее в мирных целях. Эксперимент Тьёрда – единственное исключение. Он использовать Темную, как инкубатор. Разумно, хоть и рискованно, и я предупреждал его о последствиях. И, северянка, возможно тебе станет немного легче от моих слов, но даже если бы ты смогла родить наследников самостоятельно, ты бы все равно не родила Тьёрду сына. Ни одна смертная женщина не в состоянии выносить семя человека, возрожденного Тенью. Но, к сожалению, оставшись здесь, Темная стала маяком для таких же, как и она сама. Просто… Тьёрд невольно зажег свечу в окне. В этом нет его вины. Этого никто не мог знать. Даже я.

Это звучит так, словно он считает себя самым умным человеком среди всех смертных. И, возможно, бессмертных тоже.

— Те отметки на одержимых – треугольники, лучи, - Кел’исс делает неопределенный взмах рукой. - Так выглядит портал в Тень. Равносторонний треугольник оказался наиболее приемлемой формой для равнонасыщенной концентрации энергии в одной точке, чтобы мы могли ходить в Тень, брать то, что нам нужно, и возвращаться до того, как тьма высосет из нас жизнь.

— Неужели вы только так и живете? Все время что-то воруя, отбирая то, что вам не принадлежит?

Заклинатель костей наклоняется, берет пригоршню снега и держит ее в кулаке, пока по пальцам не начинает течь немного мутная жижа.

— Видишь, северянка? Как будто бы что-то есть, а на самом деле – нет ничего. Вот в таком мире мы живем: на камнях и в пустоте, где ничего не растет, где ничего не выживает. И мы бы тоже не выжили, если бы не начали отбирать у смерти право на каждый вдох. А потом, когда научились делать это достаточно хорошо, начали отбирать у других то, что нужно нам самим. Мы – такие. Потому что у нас нет дома, за который стоило бы воевать. Потому что в нашем мире только кости и камни.

Я не хочу понимать, о чем он говорит.

Потому что не хочу понимать их.

Или, может быть…

«Север большой, халларнец, и он прекрасный, как и его народ, который всегда помогал тем, кто просил о помощи… Зачем вы пришли к нам с мечами, халларнец, если могли прийти с миром и разделить наш огонь и наш хлеб? Зачем эта проклятая война отобрала у меня моего генерала? Во имя чего?!»

Я знаю, что мне не хватит сил произнести это вслух.

Но тогда, в деревне, один халларнский генерал и один северный воин уже доказали, что могут сражаться плечом к плечу, а не друг против друга.

— В тех одержимых существах не было разума, северянка, как и в любом темном создании, - слышу еще более уставший голос Заклинателя. – Но они, в некоторой степени, были такими же, как и Тьёрд.

— Что это значит? – напрягаюсь я. Мой генерал не был безумным. Никогда.