Проклятие ДНК

Лера вспомнила, что Карла описывали как хорошего, но отстраненного, даже сухого человека, который не любил чужих людей, скоплений народа и общения. Он предпочитал заниматься делами, сидя в своем кабинете, а для выполнения других обязанностей делегировал доверенных лиц. Даже акты благотворительности он осуществлял на расстоянии, не встречаясь лично с теми, кто от него зависел, а читая послания от них или получая информацию из вторых рук… Господи, неужели такое действительно бывает?! Лере вспомнилось и то, как Роман, оказавшись в камере с людьми, один из которых пырнул другого заточкой, попал в тюремную больницу. Тогда случившееся списали на травму головы, полученную во время аварии с машиной певицы, но, судя по всему, дело было в другом!

– Отец Романа, Георгий, обладал тем же «даром»… Ну, почти, – добавил врач.

– Я слышала, он вел беспорядочный образ жизни, много пил, менял женщин…

– Это все – следствие его «диагноза», если можно так назвать подобные способности. Чтобы заглушить эмоции и стать менее чувствительным, некоторые используют алкоголь или наркотические средства. Они помогают, но ненадолго, поэтому эмпаты часто заканчивают жизнь от передозировки или в алкогольном делирии. Так, к несчастью, произошло с Георгием: я тогда еще не знал, как бороться с подобными состояниями, и я, шаг за шагом, словно ученик-интерн, а не врач с большим стажем и опытом, пытался выработать способ помочь Роману.

– А как справлялся Карл – без вашей помощи?

– Как я уже говорил, его эмпатия была не столь выражена, и с возрастом он научился ее контролировать. О его особенности знала лишь его первая, покойная, жена – знала и хранила в тайне от всех. Ей пришлось от многого отказаться, чтобы быть вместе с мужем, оберегая его от любой опасности, связанной с его эмоциональным состоянием. Поэтому ее смерть стала для Карла таким сильным ударом: она как будто приняла на себя часть его переживаний, но не справилась с ними, понимаете? Очень трудно находиться рядом с такими людьми!

– Но Карл женился на Луизе, – заметила Лера. – Сложно представить себе менее восприимчивую к чужим бедам женщину!

– Луиза не была плохим человеком вопреки тому, что многие о ней думают, – возразил врач. – Я, конечно, не слишком хорошо ее знал – в основном со слов Карла, – но именно благодаря тому, что она была малоэмоциональна, Луиза стала для него удобной партнершей.

– Как это?

– Ему было трудно ее «считывать», а в его случае это – плюс! В остальном она представляла собой хорошую партию – умная, начитанная, прекрасно разбиравшаяся в искусстве… И не пытавшаяся влезть в душу, как говорится. Поначалу Карл думал, что этого достаточно. Потом он понял, что ошибся, но было поздно, а повода развестись вроде бы не находилось… Как я уже говорил, эмпатам трудно подобрать партнеров, так как они улавливают малейшие изменения в их эмоциональном состоянии и отношении к себе. Врать и притворяться бесполезно – вас быстро выведут на чистую воду, но плохо от этого будет больше эмпату, нежели партнеру!

Интересно, подумала Лера, по этой ли причине Карл нанял частного детектива для проверки того, есть ли у Луизы любовник? Почувствовал ли он, что она его предала, или действовал, руководствуясь здравым смыслом, понимая, что молодая женщина не может беззаветно любить пожилого мужчину, пусть он и обеспечил ей комфортное и безбедное существование? А Антон с Луизой – не потому ли Карл решил провести ДНК-тест, что ни один из внуков не проявлял свойственной роду Вагнеров особенности, или дело было в постоянных намеках Луизы, которая толком-то ничего и не знала?

– Получается, – после недолгой паузы пробормотала Лера, – если в присутствии Романа кто-то порежет палец во время приготовления супа…

– Нет-нет, это так не работает! Для того чтобы эмпат испытал тяжелый эмоциональный стресс, чувства окружающих должны быть очень сильны. Боль должна быть невыносимой, а страх или горе – немыслимыми для того, кто их испытывает.

И тут Лера припомнила беседу с бывшей воспитательницей Романа из детского дома, куда он попал в двенадцать лет. Женщина рассказала о том, как после смерти матери Роман начал ее сторониться, словно она прокаженная: он так пытался спастись от навязанной ему чужой боли? А тот случай с девочкой и депутатом…

– Доктор, вам что-то известно о пребывании Романа в детдоме?

– Почему вы спрашиваете?

– Одна из воспитательниц Романа рассказала мне о девочке…

– Значит, вы в курсе… Что ж, Роман позволил мне рассказать вам все, выходит, и это можно!

– Воспитательница сказала, что потом узнала правду о насилии над…

– Тот прискорбный случай и в самом деле имел место. Самое ужасное, что Роман тогда не понимал, что происходит, ведь он был ребенком, но то, что испытывала подвергавшаяся насилию девочка при виде того, гм… человека, он чувствовал на физическом уровне.

– Отсюда – его истерики, припадки, да?