Проклятие древних жилищ<br />(Романы, рассказы)

Потом было упрямое стремление Мефистофеля напоить меня, но все тосты его были безмолвными. Иногда он останавливал разносчика и хватал с подноса сигареты.

Хеллен не возвращалась.

Мне казалось, что уже очень поздно.

Вдруг я заметил, что танцы закончились, все сгрудились вокруг столиков. У гуляк были изможденные, бледные лица.

Один из пароходов взревел сиреной.

Хеллен не вернулась.

Толпа хлынула к открытым дверям. Сходни освещались ацетиленовыми лампами. Помнится, я звал Хеллен и видел хохочущих людей.

Мой сосед сказал мне:

— Она не вернется.

Я злобно глянул на него.

Вокруг столиков толпилось еще с полсотни пьяных, которые требовали шампанского и кричали, что у них еще куча времени.

Хеллен среди них не было.

У меня в горле образовался комок смутного беспокойства. Вдруг я увидел часы. Меня поразило, что они показывали утренний час.

— Она не вернется, — сообщил мне сосед в маске.

— Откуда вы знаете? — ответил я. — И во что вы вмешиваетесь?

Кажется, я сказал и выслушал несколько слов, но, в конце концов, прислушался к беглецу из Блокберга, который предложил мне отыскать ее с помощью «Магии, присущей ее персонажу».

Остатки разума позволили мне выговорить:

— Вы совершенно чокнулись!

Он стал вызывающе отвратительным и принялся громко призывать тех, кто еще замешкался вокруг столиков.

— Идите и посмотрите на господина, который потерял свою женщину! Идите, спектакль бесплатный!

«Я ударю его», — подумал я, но не ударил.

Несколько пьяниц и посетителей трактира подошли, жадные до последней капли ночных развлечений.

— Поскольку я дьявол, то верну ее вам в обмен на ее душу.

— Женщина за душу, не дороговато ли? — спросил кто-то.

— Хочешь мою благоверную за неопалимую купину? — икнув, произнес пьяный молодой человек.

— Старая шутка, — зевнул мужчина, задрапированный в красный плащ, — я пойду.

Пьяный молодой человек предложил обменять свою душу на стилограф или на ходики из галалита.

Мефистофель даже не глянул на него. Он потрясал настоящим пергаментом.

— Подпишите, — проорал он, демонстрируя все признаки полного опьянения. — Подпишите, и я ее вам верну.

— Подпишите, доставьте ему удовольствие, — сказала какая-то женщина. — Не раздражайте его.

Вокруг нас все веселились.

— Подпишет! Не подпишет! Подпишет…

Я попробовал рассмеяться, хотя находился в ужасном состоянии.

— Давайте, — сказал я, — посмотрим, что получится.

Пьяница протянул мне крохотную дамскую ручку так внезапно, что оцарапал мне руку.

Подпись получилась красной.

— Сделка заключена, — прокричал я.

В то же мгновение в глубине зала поднялся занавес. Из-за него вышел римский легионер, а за ним раскрасневшаяся Хеллен. Ее помятый наряд красноречиво свидетельствовал о причине ее отсутствия.

Люди разошлись, фыркая от смеха. Молодой человек громко выкрикнул, радуясь скандалу.

— Вот она, — осклабился мой дьявольский сосед.

— Начальник вокзала, он… ку-ку, — пропел на французском молодой пьяница.

Оба парохода подали последние сигналы. Падающие от усталости кельнеры гасили лампы.

Мы с Хеллен направились к пароходу, не подав друг другу руки.

В последний раз обернувшись на едва освещенный трактир, я поразился жуткому зрелищу: Мефистофель ударами стилографа выкалывал глаза молодому человеку.

* * *

— Отстаньте от меня, — сказала Хеллен, — вы пьяны.

Густой туман накрыл озеро. Несколько минут мы плыли, словно раздвигая пепел.

Пассажиры спустились в межпалубные салоны, где подавали горячие напитки. На ступеньках трапа храпели заснувшие пьяницы.

Мы остались на верхней палубе одни.

— Пьяны, — повторила Хеллен, — вы мне неприятны!

— Я вас видел, — пробормотал я. Мое сердце щемило от ревности.

Она разъярилась. Я не подозревал, что столь очаровательный ротик, как ее, может изрыгать такие жгучие ругательства.

Ее пальцы с ногтями, сверкающими подобно крохотным лезвиям, опасно тянулись к моему лицу.

В этот момент я сделал роковое движение.

Мы стояли рядом с выходом на наружный трап со свисавшей запорной цепочкой.

Она отступила. Ее глаза широко раскрылись, по-детски округлившись от страха. Словно прося прощения, ее рука рассекла пустоту.

Вода приняла ее без всплеска, без крика… Вода убегала вдаль, черный быстрый поток, похожий на смазанную ременную передачу.

— Женщина за бортом! — закричал я.

Рулевой машинально повернул штурвал и уронил голову на чашку, лопнувшую, как лампочка.

— Кто-то за бортом… за бортом…

В салоне люди спали в каких-то отвратительных позах.

Две женщины были полностью обнажены. В шевелюре одной из них догорала сигарета, распространяя резкий запах тлеющих волос.

— Кто-то за бортом… за бортом… машинное отделение.

На меня из-за решетки на мгновение глянуло лицо с покрасневшими глазами.

— …шел бы ты в задницу, — прохрипел голос, — пьяная тварь!

Я скатился вниз в салон.

— На помощь! Женщина!

Наконец ко мне подошел кельнер.

— Не кричите так, месье, вот ваше сухое шампанское.

И налил мне бокал кислого розового напитка.

— Нет, не кричите! Вам не хватает доверия? Вы больше никогда не сможете ее потерять!

Я увидел перед собой Мефистофеля.

— Вы больше никогда не сможете ее потерять, — повторил он. — Договор подписан.