Проклятие древних жилищ<br />(Романы, рассказы)

Попутно, к своему величайшему удивлению, узнал, что дом в Темпельгофе не принадлежал потомкам Ромбусбье или кому-то другому по праву, а был владением, ни больше ни меньше, моего тестя.

Господин Борнав не мог дать никакого объяснения, а я не настаивал. Я пытался отыскать в архиве досье Ромбусбье, но оно бесследно исчезло. У нотариальной конторы появился новый директор.

Я вернулся к прежней жизни, но что-то внутри меня надломилось, не знаю, сердце или нет. Думаю, со временем я мог бы по-настоящему полюбить Валентину.

Глава четвертая Лицо в окне

— В тебе есть задатки сыщика!

Сколько раз я вспоминал слова Патетье, и каким саркастическим тоном он их произносил!

Расследование о драматической смерти моей супруги вел квартальный офицер полиции, младший комиссар Кершов, человек умный и симпатичный, который не жалел сил, был начеку днем и ночью, но в конце концов признал, что не мог сделать окончательного вывода. Он задавал мне ритуальные вопросы: у кого-нибудь был интерес устранить мою супругу? Были ли у нее враги?

Я отвечал, что никто не мог извлечь выгоды из ее смерти, ведь у нее не было состояния, а при отсутствии подруг не имела и врагов. Конечно, я не сказал о странном заключении нашего союза, но уверен, что господин Кершов что-то подозревал. Но ни разу об этом не обмолвился.

— Может, вспомните какие-либо детали, даже кажущиеся вам совершенно незначительными? Иногда самая мелкая деталь оказывается полезной.

Я качал головой и твердо отвечал: нет!

Я лгал и снова не осмелюсь утверждать, что Кершов поверил мне на слово. Ибо этих деталей или мелких фактов хватало.

Вот примеры.

Мы были в Дижоне в гостинице «Колокол». Последнее завещание тетушки Аспазии догорало в камине. Мы оба молчали, Валентина выглядела убитой, ее глаза старательно избегали моего взгляда. Вдруг она вздрогнула.

— Дверь… смотри, дверь, — шепнула она.

Я увидел, что ручка качнулась в одну сторону, потом в другую и застыла. Я бросился к двери и распахнул ее. Выглянул в длинный коридор… никого! Мы занимали угловой номер. Ближайшая дверь располагалась в шести метрах. Но я постучал в нее, не получил ответа и решил войти. Она была пуста. Кстати, никто не сумел бы добежать до этой двери за короткое время между качанием ручки и моим появлением в коридоре. Я осмотрел ручку. Она была очень длинной. Ее нижний конец частично перекрывал замочную скважину. Любопытный человек не хотел поворачивать ее полностью, он только переместил ее, чтобы заглянуть в наш номер через замочную скважину. Это то, что я буду позже называть «мелкими фактами». Второй факт был совсем иной природы. Мы гуляли по одной древней улице Дижона, направляясь в гостиницу. Было около полудня, и все должны были сидеть за столом, поскольку не видно было даже кошек. Вдруг рука моей супруги заметно вздрогнула.

— Что такое, Вал? — забеспокоился я.

Глаза ее уставились в одну точку. Она пыталась улыбнуться, но не сумела выдавить ее.

— Ничего, Вард, судорога, со мной это бывает.

Через минуту она достала пудреницу и неумело наложила слой пудры на щеки. Я сказал «неумело», потому что она никогда не пользовалась пудрой и прочими косметическими средствами. Рука ее была столь неуверенной, что часть пудры просыпалась на платье. Но я обратил внимание, что, похоже, она со страхом пыталась увидеть что-то позади в зеркальце пудреницы. Я уронил трость, наклонился, чтобы поднять, и глянул назад. Вдали высокий тип в сером твидовом костюме сворачивал за угол. Он был спиной к нам, и я не мог увидеть его лица.

Супругу мою вдруг охватила грусть, а настроение слегка улучшилось, когда мы сели за стол. Но в тот же день она настояла, чтобы мы покинули Дижон, несмотря на мое желание посетить археологический музей. Мы уехали в Шамбери.

Валентина предпочитала тихие, отдаленные уголки, и мне пришлось приложить немало усилий, убеждая ее уехать из скучного городка и отправиться в Шамони. Мы гуляли по пыльным улицам, рассматривая убогие витрины. Остановились перед разноцветной витриной книжного магазина. Взгляд супруги был устремлен на цветные картинки с видами Швейцарии. Они не представляли никакого интереса с туристической точки зрения, и я смотрел по сторонам. Мне было забавно наблюдать за играющими собаками, отражающимися в стекле. Вдруг собаки разбежались, а на их месте возник высокий худой мужчина в сером твидовом костюме, который, похоже, внимательно разглядывал нас. В этот раз я рассмотрел черты его лица. Это был пожилой мужчина, серьезный, грубоватый, даже жестокий. Я оглянулся, он «по-военному» развернулся «кругом» и быстро удалился. Валентина его не заметила, а я не стал ей говорить об этом.

Это был второй случай, но как говорит пословица: «Бог любит троицу».