Проклятие Этари

— У меня тоже немного. Основное внимание уделяется научной деятельности Раннулфа в то время, когда он был деканом некромантов. — Я заложила пальцем страницу с портретом и перевела взгляд на прорицательницу. — Написано, что он очень сильно интересовался стихийной магией и делал в ней успехи.

— М-да, негусто, — подвел итог Кейн. — Жаль. Какие у нас дальше планы?

Я задумалась.

— Надо повнимательнее посмотреть, что именно этот архимаг изобрел. В его преступлениях заключается какая-то идея, и вполне возможно, что она берет свое начало в его научной деятельности. Так что, Кейн, ты возьми эту книгу и изучи ее тщательнее на досуге. Или мне дай, я посмотрю.

— Я изучу, — пообещал Кейн.

На выходе из библиотеки Бьянка отдала свой талмуд улыбающемуся библиотекарю, а затем тот перевел вопросительный взгляд на нас.

— А вы, молодые люди?

— А эти мы возьмем с собой, можно? — спросила я.

Библиотекарь заверил нас, что «не просто можно, а даже нужно», и мы, поблагодарив, вышли в коридор.

— Зачем тебе этот том? — удивился Кейн. — Думаешь, что ты могла просмотреть что-то важное?

— Кто знает, — неопределенно пожала я плечами.

Но я продолжала удерживать пальцем ту самую страницу, которую заметила случайно. Как и в биографии Раннулфа, там перед текстом был портрет, на котором я увидела хорошо знакомого темного эльфа, а сама страница была озаглавлена «Арлион Этари».

— Сегодня мы с вами продолжим разговор о перевертышах, — объявил магистр Плиний, заходя в аудиторию.

Это происходило на следующей учебной неделе. Занятия шли своим ходом, хотя многие магистры были более нервными или рассеянными, чем обычно. Плиний не относился к их числу, он вел себя точно так же, как обычно.

Его появление не вызвало особого интереса в аудитории: на задних рядах студенты не смолкли, а продолжали непринужденно общаться, пусть и на более пониженных тонах, в то время как на средних предпочитали либо читать, либо перебрасываться друг с другом записками. Обычно магистр не обращал на них внимания и позволял заниматься своими делами, читая лекцию лишь для тех, кто хотел его слушать. Я сама относилась к его предмету с переменным вниманием — несколько лекций подряд я незаметно читала учебник по бытовой магии под партой, зато последние недели три, когда магистр начал рассказывать о магических особенностях разных рас, живущих на нашем материке, я слушала его с большим интересом. На прошлой неделе темой занятия были перевертыши, у которых, как оказалось, весьма велики способности к магии. По словам Плиния, магический потенциал есть абсолютно у всех перевертышей, однако иногда случается так, что этот уровень магических сил настолько мал, что его хватает лишь на трансформацию в зверя и обратно. Однако такого перевертыша встретить практически невозможно, поскольку они просто не доживают до взрослого возраста, умирая в детстве и в подростковый период — для этой расы был характерен естественный отбор. На этих словах мы с Кейном молча переглянулись. Один такой перевертыш нам однозначно был знаком.

— Несмотря на малочисленность, эта раса насчитывает тысячелетнюю историю, — продолжал вещать магистр. — При этом сама раса делится на несколько семейств — в зависимости от второй ипостаси перевертыша. Какая разновидность встречается чаще всего?

— Рептилии, — ответил какой-то особенно прилежный студент с первого ряда.

— Совершенно верно. Хотя в особенно отдаленных уголках можно встретить перевертышей, принимающих иной облик. Лет тридцать назад в Гранахе я встретил семью перевертышей, умевших превращаться в лисиц. Но это явление относительно редкое, так что вернемся к рептилиям. Если говорить о каждом семействе по отдельности, то сразу стоит отметить, что история развития у каждого своя. К примеру, перевертыши-ящерицы и перевертыши-игуаны встречаются чаще всего. Перевертыши-змеи и перевертыши-хамелеоны тоже явление нередкое, а вот перевертышей-саламандр очень мало. О перевертышах-варанах тоже уже давно никто не слышал. А один род перевертышей и вовсе вымер много сотен лет назад. Кто знает, что за перевертыши это были?

Ответил магистру все тот же студент:

— Драконы.

В наступившей тишине раздалось отчетливое недоверчивое фырканье, которое вызвало волну смешков по всей аудитории. Поискав взглядом, я обнаружила, что это Олаф не воспринял услышанное всерьез. Магистр тоже безошибочно отыскал среди студентов источник звука и доброжелательно спросил:

— А что вас смущает, молодой человек?

— Драконов не существует! — уверенно заявил Олаф. — Это все сказки для детей!