Проклятие Янтарной комнаты

Он поднялся наверх после ужина, все еще продолжая думать о Кристиане Кнолле, и вытащил кипу статей из одного из шкафов. Все они были короткие, в основном не содержащие ценной информации. Остальные были все еще в морозильнике. Ему надо было забрать их, но он не хотел потом снова подниматься по лестнице.

Заметки о Янтарной комнате в газетах и журналах были противоречивы. Одни утверждали, что панели исчезли в январе 1945 года, другие называли апрель. Были ли они вывезены на грузовиках, по железной дороге или по морю? Разные авторы выдвигали разные теории. В одном отчете говорилось о том, что русские торпедировали «Вильгельма Густлоффа», отправив его на дно Балтики с панелями, в другом упоминалось о бомбежке корабля с воздуха. Один утверждал, что из Кенигсберга вывезли семьдесят два ящика, другой указывал число двадцать шесть, третий — восемнадцать. В нескольких докладах с уверенностью говорилось о том, что панели сгорели в Кенигсберге во время бомбежки. Другие проследили их путь, предполагая, что они были тайно вывезены в Америку через Атлантику. Трудно было выделить что-нибудь полезное, и ни одна статья не указывала на источник информации. Это могли быть просто слухи. Или еще хуже — чистая выдумка.

Только одна небольшая заметка в «Военном историке» приводила рассказ о том, как примерно 1 мая 1945 года из оккупированной Германии выехал поезд, в котором предположительно находилась Янтарная комната. Свидетели поручились, что панели были выгружены в крошечном чехословацком городке Тинец-над-Сазавоу. Там они предположительно были загружены в грузовик, увезены на юг и хранились в подземном бункере, который служил штаб-квартирой полевого маршала фон Шернера, командующего миллионной немецкой армией, и все еще находились в Чехословакии. Но в статье отмечалось, что раскопки бункера, проводившиеся Советским Союзом в 1989-м, ничего не дали.

Близко к правде, подумал он. Очень близко. Семь лет назад, когда он впервые прочел эту статью, он гадал о ее источниках, даже пытался связаться с автором, но впустую. Теперь человек по имени Вейленд Маккой собирался рыться в горах Гарц около Штодта, в Германии. Был ли он на правильном пути? Ясно было только то, что люди погибали, пытаясь отыскать Янтарную комнату. То, что случилось с Альфредом Роде и Эрихом Кохом, было историческим фактом. И то же касалось других смертей и исчезновений. Совпадение? Возможно. Но он не был в этом уверен. В особенности учитывая то, что случилось девять лет назад. Как он мог забыть! Воспоминания преследовали его каждый раз, когда он глядел на Пола Катлера. И он гадал много раз, не добавятся ли еще два имени в список несчастных случаев. Из холла донесся скрип. Обычно пустой дом не издавал ни звука… Старик поднял взгляд, ожидая, что Люси появится в комнате, но кошки нигде не было видно. Он отложил статьи и встал с кресла. С трудом дотащился до холла второго этажа и стал смотреть вниз сквозь дубовые перила. Узкие светильники по бокам от входной двери не горели, первый этаж был освещен только единственной лампой в гостиной. Наверху также было темно, за исключением кабинета, где была включена напольная лампа. Дверь в его спальню напротив была открыта, в комнате было темно и тихо.

— Люси? Люси?

Кошка не отзывалась. Старик прислушался. Больше никаких звуков. Везде было очень тихо. Он повернулся, чтобы войти обратно в кабинет. Вдруг кто-то напал на него сзади, из спальни. Прежде чем он смог повернуться, мощные руки сомкнулись на его шее, приподнимая его от земли. Запах латекса исходил от обхвативших его рук.

— Кonnen wir reden mehr, Ухо.

Голос принадлежал его гостю, Кристиану Кноллю. Он с легкостью перевел: «Теперь мы можем продолжить разговор, Ухо».

Кнолль сжал его горло сильнее, и у него перехватило дыхание.

— Жалкий русский. Плюнул мне в руку. Кем, черт побери, ты себя возомнил? Я убивал и за меньшее.

Он ничего не сказал, жизненный опыт научил его хранить молчание.

— Ты скажешь мне то, что я хочу знать, старик, или я убью тебя.

Борисов вспомнил похожие слова, сказанные пятьдесят два года назад. Геринг рассказывал обнаженным солдатам о том, какая участь их ждет, перед тем как они начали лить воду. Что сказал этот немецкий солдат, Матиас? «Это честь — бросить вызов своему палачу».

— Ты знаешь, где Макаров, не так ли?

Борисов попытался покачать головой. Кнолль сильнее сжал руки.

— Ты знаешь, где находится das Bernstein-zimmer, не так ли?

Он почти потерял сознание.

Кнолль ослабил хватку. Воздух хлынул в его легкие.

— Со мной шутки плохи. Я проделал длинный путь, чтобы получить информацию.

— Я ничего не скажу.

— Ты уверен? Ты сказал раньше, что тебе не много осталось. Теперь даже меньше, чем ты думаешь. А что твоя дочь? Твои внуки? Тебе бы не хотелось провести с ними еще несколько лет?

Ему бы хотелось, но не так сильно, чтобы дать запугать себя какому-то немцу.

— Пошел к черту, герр Кнолль.