Проклятие или дар

Алисе нравятся такие книжки. Ему, Джону, нет.

Место рядом с ним свободно, и он надеется, надеется.

Однако учитель, естественно, сажает девочку в самом конце класса, a мальчик садится возле Джона. Нового соседа окружает странный и тонкий аромат. От него пахнет, как от вазы с фруктами у него дома, когда над ней начинают роиться мушки.

Джон вздрагивает, потому что стулья вдруг задвигались и вокруг послышались громкие голоса. Урок закончился. Мальчик дружелюбно смотрит на него.

– Ты спал с открытыми глазами.

– Мне было скучно, – говорит Джон. Он больше не спит по ночам, но не хочет говорить об этом.

Джону тринадцать. Иногда он говорит, что ему шестнадцать. Иногда люди верят ему, потому что он рослый, хотя и стал в последние месяцы горбиться. Он не любит занимать много места, не любит, чтобы на него смотрели. Чтобы никто не разглядел, что у него внутри.

Он моргает. Сейчас он на спортивной площадке под лучами солнца, а этот Дрю стоит рядом и смотрит на него, как на друга. Его кожа и глаза такие чистые, что почти кажутся жемчужными, освещенными каким-то внутренним светом. Мимо проходит вереница старшеклассниц. Закончилась их перемена. Они смотрят на Дрю, коротенькие вспышки тепла пронзают металлическую сетку ограды. Ревность поражает Джона прямо в желудок. На него они так не смотрят – на его тусклые каштановые волосы и обыкновенные глаза.

Дрю говорит:

– Ну, и чем здесь можно заняться?

– Да ничем, – отвечает Джон. Он не хочет никакого приятельства.

– Хочешь к нам после школы? Никого из взрослых дома не будет.

– Брось, – отвечает Джон.

– Ладно тебе, – говорит Дрю, и Джон поживает плечами и говорит «окей», чтобы тот отвязался. Ему кажется, что это лучше, чем возвращаться домой к матери, к ее тихой печали. В последние дни он устает. Возможно, поэтому люди верят ему, когда он говорит что старше, чем на самом деле.

* * *

Дейзи ждет возле школьных ворот. А потом молча идет рядом с ними. Золотистые волосы прикрывают один ее глаз. Дрю спрашивает:

– А где здесь можно купить пива?

– Здесь за углом, – отвечает Джон. – Но они требуют показать свидетельство о рождении.

– Не беспокойся, – говорит Дрю.

Должно быть, у Дрю есть поддельное, думает Джон. Деньги у близнецов есть, это ясно. Так что Джон может заплатить и за качественную подделку.

– Я заплачу, – говорит Дрю, как будто слышит мысли Джона. – Мы с Дейзи заплатим. Нам нетрудно.

Джон останавливается в мощеном проулке перед лавкой.

– Хорошо, – говорит он. – Иди.

– Пойду не я, – говорит Дрю. – А ты.

Джон ощущает прилив раздражения.

– Не могу, – говорит он. – Здесь нас знают, меня и маму. Я думал, что у тебя есть свидетельство или что-то вроде того.

– Нет.

– Тогда бесполезно, – говорит Джон и поворачивается, чтобы уйти.

– Подожди. – Мягкая бледная ладонь ложится на его руку. От Дейзи пахнет, как от ее брата, только более сладко, каким-то яблочным соком. – Прошу тебя, – говорит она. – У нас есть идея.

Джон останавливается. Ее ладонь как бы погружается в его плоть, но только как бы.

– Я знаю один способ, которым ты можешь воспользоваться, – говорит Дрю. – Это вроде гипноза. Или чего-то в этом роде. Ну как тот парень, который загипнотизировал целый футбольный стадион. Видел по телику?

Джону против его воли становится интересно. Он видел, как тот человек загипнотизировал забитый людьми футбольный стадион. Это было здорово. Ему нравится магия и все такое.

– Нужно только наклониться к человеку и произнести слово, тогда он сделает то, чего ты хочешь.

– Ну да…

– Понимаю, звучит глупо, – говорит Дрю. – Но все получается, клянусь.

– И что же это за слово?

Дрю шепчет ему на ухо. Но Джон никак не может вспомнить это слово. На слух это что-то вроде «анусру» или «анушру», но как-то иначе. Слово скрежетало, словно камень о камень, словно кости, отвердевающие под землей.

* * *

Дверь в лавку отворяется с приветливым звоном. Внутри пахнет камнями и прохладой, чем-то вроде стеклянных бутылок или монет. У Джона на ладонях выступает пот. По коже начинают бегать мурашки, – сразу же, как только он замечает, что за прилавком не старик, а его жена. Она вяжет и спицы словно повторяют ускорившийся ритм его сердца. Клик, клик, клик. Миссис Берри умеет посмотреть на тебя – так, как смотрит сейчас, поверх очков.

Тем не менее он подходит к холодильнику. Голубые с золотом банки так холодны, что прилипают к ладоням. Цвета заставляют его вспомнить о Дейзи. Он берет упаковку с шестью банками. Чего-то. Может быть пива, а может сидра. Пальцы дрожат, и он с резким звуком роняет упаковку на прилавок. Миссис Берри пристально смотрит на него.

– Свидетельство о рождении, будь любезен, – говорит она совсем не сердитым тоном. Она не рассержена, и это еще хуже. Джон видит, как ей жалко его, она думает об Алисе, и о том, как все это печально. Сердце превращается в воздушный шарик, слишком сильно надутый, готовый лопнуть.

Он наклоняется поближе к ней. Слово камешком выкатывается у него изо рта. Миссис Берри сперва моргает, потом говорит:

– Джон, ты точно в порядке?

Ужасаясь себе, он снова произносит слово, и она отодвигает от него пиво.