Проклятие Ильича

Что туточки, что тамочки — особой разницы для Марьяны Ильиничны не было. В груди поднималось глухое раздражение вперемешку с возмущением. Злила и эта смрадная клоака, которую по ошибке называли городом, и валяющиеся вокруг тела, под некоторыми из которых влажно блестели лужи нечистот, и собственная одежда… но особенно — зуд в голове. Неприятные подозрения закрались в душу, но чистоплотная и брезгливая Левина пока гнала их прочь.

Но непривычный пожар злости в груди хоть и утихал, но не гас. Тлел внутри сердитым негодованием и норовил выплеснуться горячими брызгами колдовской силы.

За бывшими узниками инквизиции пришли совсем скоро. Здоровенный уродливый мужик со свёрнутым набок носом прогнусавил:

— За мной!

И троица безропотно последовала за ним, возглавляемая бодрой старухой.

Вывели их через чёрный ход в тёмный даже на утреннем свету проулок. Мужик обернулся к старухе и спросил:

— Что за услуга?

— Небось и сам угадал, раз пришёл, — оскалилась Дукуна.

— Ведьма? — с затаённой надеждой спросил вдруг здоровяк.

— А то ж. Целительница. Чего тебе?

— Нос бы вправить, — неожиданно жалобно протянул мужик. — А то сопли вечно да простуды, умаялся уже. Пузо побаливает вот тут, — он ткнул себя в живот и продолжил: — Уж я и настои пил, и даже с горькой завязал… а всё равно. И ещё…

Чуть смутившись, он переступил с одной лапищи на другую и едва ли не пополам согнулся, чтобы нашептать старухе что-то прямо на ухо. Та лишь деловито кивнула в ответ, схватила мужика за нос и с хрустом дёрнула. Вспыхнуло свечение, лицо мордоворота засияло, а потом погасло, явив миру вполне ровный нос. Тут-то и выяснилось, что уродливым его вовсе не свёрнутый шнобель делал, но сам он втянул воздух с таким наслаждением, а улыбнулся такой счастливой улыбкой, что на мгновение даже стал вполне приятным на вид. Но это мгновение быстро прошло.

— А остальное?

— Живот — на той стороне вылечу, — хмыкнула ведьма. — А за энто самое придётся доплатить.

— Инквизитору сдам! — возмутился мордоворот.

— Дык сдай, — пожала плечами старуха и ехидно продолжила: — И глянешь, поможет оно от мужского бессилия али нет.

Мордоворот затрепетал ноздрями и немного порозовел, но спорить с ведьмой не стал. Присел на пол и, напрягая жилы, вдруг приподнял вверх кусок мостовой. Марьяна Ильинична аж моргнула трижды. Оказалось, что это такой замаскированный люк, и под одним из камней в неровной брусчатке была скоба, за которую и потянул страдающий импотенцией силач. Шея налилась кровью, проступили вены, лицо побагровело. Но люк, выложенный брусчаткой он таки поднял, и даже рожа не треснула.

И путники спустились в мрачные чертоги городского подземелья.

Глава 10 Владимир Ильич

Событие двадцать четвёртое

Поймите, что деньги — это просто символ. Настройте мышление на изобилие, и вам всегда будут даны деньги, не важно как.

Даже если потеряете работу, деньги к вам придут другими путями.

8-й совет Джозефа Мэрфи

— Ты, значит — сынок? — медсестра бровьми союзными лобик наморщила. Скуксилась.

— Ага — мажор, — лёжа покивал ей Левин, он же Костик.

— Мажор? — морщинок добавилось, хотя куда уже.

— Ну, мажорная нота. То есть сынки богатых известных родителей, у которых всё хорошо: и машина, и квартира, и дача в Переделкино. Вуз престижный. Все у нас хорошо, живём на мажорной ноте, поэтому — мажоры.

— Мажор… — демонесса попробовала слово на вкус.

— Я не выбирал родителей. Заметь. Но родители хорошие, и я их почти не вижу. Всегда в разъездах, работают. Сейчас уехали в Аргентину. А я тут один брошенный, — поведал тяжёлую судьбу Костика Владимир Ильич дьяволице.

Как-то само вырвалось. Защищать бросился реципиента.

— В Аргентине. Слушай, мажор, а ты мне можешь джинсы достать «Леви Страус» с пуговками на ширинке? — Демонесса ткнула себе вниз живота пальчиком со следами красного лака.

Ширинки там не было, были пикантные складки на тонком белом халатике.

— Только женские, они застёгиваются наоборот.

Владимир Ильич чуть прикрыл глаза, выуживая из памяти Костика дату. Двадцатого июля 1983 года было, когда он на дачу с друзьями поехал. День там, да потом второй и плюс ночь в больнице. Выходит, сегодня двадцать второе июля 1983 года.

Да, с джинсами в СССР пока не очень. В каждом отделе не продают. Женские определённого размера достать, наверное, вообще тяжело, а с таким изыском, как пуговицы вместо молнии, и подавно — такие у спекулянтов не купишь, а если и купишь, то это три или четыре зарплаты медсестры.

— Я попробую.

— Ты попробуй, мажор. Я их при тебе мерить буду, — подмигнула дьяволица.

— Хм. Я тогда на размер меньше достану, — попытался пошутить Левин.

Нет, с джинсами в СССР шутить нельзя.

— Зачем? Дешевле?

— Н-да⁉ Нет, тут другой бонус. Ты их долго будешь натягивать и по-всякому вертеться…