Проклятие Индигирки

Клешнин вышел из машины. На него тут же налетели комары. Паром пришвартовался. Дядя Миша закрепил канаты и дал команду разгружаться. Пока машины съезжали на берег, к нему подошел Кирилл. В тот же миг дядя Миша задвигался энергичнее, спина выпрямилась, голова в старой капитанской фуражке приподнялась, будто он готовился взбежать на палубу крейсера. Когда последняя машина уже была на берегу, Клешнин направился к Реке. Дядя Миша встретил его у борта, приложился к фуражке и только потом схватил протянутую руку, приветливо выкрикнув:

– Здравия желаю, товарищ секретарь!

Клешнин усмехнулся, почувствовав осторожную силу рукопожатия.

К берегу торопился груженный углем «МАЗ», но дядя Миша поспешно отчалил. Ему надо было остаться с секретарем один на один. Пусть его команда гадает, о чем «капитан» беседовал с «первым». А то и попросят: «Ты скажи ему в следующий раз…» Он будет теперь долго начинать словами: «Когда мы с первым…»

– Надо бы захватить! – заметив подъехавший «МАЗ», крикнул Клешнин.

– Куда ему спешить? – запуская движок, прокряхтел дядя Миша. – Рейс, почитай, сделал, сейчас домой, на боковую. – И без перехода взял быка за рога: – Хочу узнать, товарищ секретарь, будем строить мост или того, еще поплаваем?

– Придется еще поплавать, – ответил Клешнин, представляя, как мост оседлает эту дикую реку будто необъезженного мустанга. – Сколько дней без переправы сидите?

Дядя Миша задумался, стараясь дать точный, обстоятельный ответ, словно от этого сейчас и зависело, быть мосту или не быть.

– Пока лед сойдет, пока половодье схлынет. Пока промерзнет метра на два, – перечислял дядя Миша, – да летние паводки. Того, месяца полтора набежит. Когда, может, и поменее. А за Рекой-то два прииска.

– Еще поплаваете, – повторил задумчиво Клешнин, метнув в дядю Мишу короткий взгляд. – Вы из флотских? Как поживаете?

Это был царский подарок! Сердце дяди Миши омыло волной, серые глаза поголубели, губошлепый рот растянулся в улыбке, а мысли разом перепутались. Он хотел сказать о жизни значительно, но слова, как назло, застряли внутри. Дядя Миша видел приближающийся берег, а нужные слова не шли, хоть тресни. Наконец он, сглотнув сковавшую рот судорогу, выпалил:

– Медведь у нас того, балует, бича Василия задрал.

– Кого задрал?

– Летом на переправе бичи живут. Грибы, ягоды вокруг собирают. А тут медведь повадился. Василий и напоролся. Жалко… – Дядя Миша посмотрел преданными глазами. – Тихий мужик был, поговорить большой любитель.

– Что же у вас охотников нет людоеда завалить? – спросил Клешнин.

– Как так нету? – внутри дяди Миши опять екнула радость. – Завалим, еще как завалим! Правильно! Закон тайги – помогать человеку. Василия-то не вернешь, а других оберегать надо. Народу сейчас в тайге много. Чего ждать-то? – Дядя Миша хотел еще что-то добавить, но паром ткнулся в причал.

Перед тем как сесть в машину, Клешнин весело посмотрел на дядю Мишу:

– Справитесь с медведем-то?

Дядя Миша представил, как он собирает мужиков по поручению «самого», и они идут валить медведя. Благость разлилась у него в душе и выплеснулась на загорелое лицо. С просветленным взглядом он развернулся во фрунт, вскинул к козырьку руку и заорал:

– Справимся! Так точно!

Машина ехала вдоль берега. Кирилл посмеивался, Клешнин молчал. Он думал о бывшем интеллигентном человеке Василии, одиноко слонявшемся по жизни.

О встрече двух бродяг – зверя и человека – на таежной тропе. О нелепом и ужасном конце.

Кроме дяди Миши, за машиной наблюдали еще трое, слонявшиеся поодаль, у вагончика среди деревьев. Когда машина скрылась, они направились к своему «капитану» и в молчаливом ожидании уставились на него. Им вдруг почудилось, что дядя Миша стоит как-то не так – вроде и на своих кривых ногах, но как бы не просто на земле, а на Земле! И лицом, выдававшем его состояние, напоминал зажмурившегося на солнце кота.

За поселком авиаторов Кирилл взял левее, и вскоре дорога пошла в гору. Навстречу, к мосточку над прозрачным ручьем, спускалась порожняя «Татра», нещадно пыля. Кирилл деликатно принял вправо, пропуская «трассовика». Тот поприветствовал его взмахом руки.

– По знаку наше преимущество. – Клешнин следил за дорогой, прикидывая, что скажет дорожникам.

– Тут правила построже, чем у гаишников, – не слишком поспешно сказал Кирилл. – Традиции – легковушка любую тяжелую должна пропустить. А из Магадана с грузом – все пропускают.

– А не пропустит? – улыбнулся Клешнин. – Кто видел?

– В «яму»! – засмеялся Кирилл.

– Прямо так и в «яму»?

– Думать нечего: придешь на базу – уже в слесарях месяца на два, а то и больше. Никакой профсоюз не поможет.