Проклятие Индигирки

– Как отдыхается, Тамарочка? – У столика возник среднего роста блондин в коричневом костюме. – Позволите присесть? – Он придвинул пустующий стул. – Карасев Виталий Петрович, лучше – просто Виталий и на «ты», – протянул он Перелыгину руку. – Заместитель Градова, Олега Олеговича. – Он сделал многозначительную паузу. – Про меня вряд ли слышали, а про «хозяина» наверняка доводилось. А вы – Перелыгин? Егор Перелыгин, верно?

Олег Олегович Градов был председателем самой знаменитой и богатой в районе, и не только в районе, артели, той самой, чьи старатели первыми появились в зале. Он принадлежал к элите, тщательно взращиваемой самим министром цветной металлургии. Входил в узкий круг председателей артелей страны, с которыми всесильный министр имел обыкновение советоваться, держал возле себя, что являлось неприкасаемой охранной грамотой.

– Доводилось, – кивнул Перелыгин, пожимая протянутую руку. – Неужели все правда?

Карасев рассмеялся, метнул в Перелыгина любопытный взгляд.

– Вот он, обывательский подход! Вы у нашей красавицы, – он томно улыбнулся Тамаре, – поинтересуйтесь, она про нас много знает, только вы ей писать не даете, потому как наше право на жизнь не признаете, хотя без нас-то – куда? – Он располагающе посмотрел на Перелыгина.

– Гляди-ка, разошелся, – шикнула Тамара, но Перелыгин остановил ее:

– Обыватель – всего лишь «живущий постоянно», но это к слову. Значит, без старателя не обойдемся?

– Смельчаков попробовать что-то не видно! Давайте засунем все артели в госспособ, построим семь поселков со школами, яслями, больницами, клубами и торжественно похороним по причине нерентабельности. Когда окрестные лагеря приказали долго жить, рабсила вмиг вздорожала, а дальше? Конечно же! Цена золотого граммика стала подниматься, как ртуть в градуснике. – Карасев оглядел Тамару и Перелыгина. – А у больного гангрена! – гоготнул он, подняв рюмку. – Слава богу, – он промокнул губы салфеткой, – остались умные люди. – Он заговорщицки наклонился к Перелыгину. – Города будущего в партийных кабинетах легко возводить, а у каждой россыпушки их не настроишь. Такое у нас с партией расхождение во взглядах.

– Вы тоже после себя ничего не оставляете. – Перелыгин увлекался разговором.

– Специфика и целесообразность, – развел руками Карасев. – Вы не обратили внимания, что золото находят в неудобных местах. Древние инки добывали его в своих жутких горах, мы – инки современные – в местах, где жизнь нормальному человеку противопоказана. Мы – вечные скитальцы, золотопоклонники, передвижники. А город-сад не передвинешь. Пример у вас перед глазами. Олово выгребли – Поселок загнивает. Хотя, какой, к дьяволу, наш Поселок город-сад? – Карасев пренебрежительно отодвинул тарелку. – Барак! Ему до сада, как до Китая, извините, раком.

– Ты с ним не спорь. – Тамара повернулась к Перелыгину. – Заморочит голову или обманет.

– Тамарочка! – всплеснул руками Карасев.

– Брось, – перебила она. – Человек еще артели в глаза не видел.

– Мы вмиг это поправим! – оживился Карасев. – Прилетайте, поохотимся, баньку организуем, того-сего сообразим. – Поднимаясь, он доброжелательно улыбнулся. – А может, на сезон-другой к нам? Полное представление получите и трудоднем не обидим.

Он подмигнул им обоим, нырнул в дверь, ведущую в банкетный зал, через минуту вышел и позвал за собой.

Олег Олегович Градов оказался высоким, плотным мужчиной лет сорока пяти, с лицом породистого ловеласа. Богатая шевелюра черных, без единой сединки волос чуть небрежно заброшена назад, из-под приспущенных ресниц на Перелыгина смотрели острые, ироничные глаза чайного цвета. Правильной формы композицию «нос плюс рот» завершал крепкий квадратный подбородок, свидетельствующий о незаурядной воле его обладателя.

Кто на самом деле вывел зависимость воли человека от формы подбородка, Перелыгин не знал, но помнил разговор с фронтовым комбатом. «Эти квадратные подбородки, – вспоминал комбат, – как атака, так первыми и оплывали, словно воск». И еще перед мысленным взглядом Перелыгина вставал маленький, тщедушный человечек с большими грустными глазами на длинном носатом лице с подбородком-клинышком, полный кавалер орденов Славы, протопавший войну в батальонной разведке от звонка до звонка.

Градов неуловимо походил на какого-то американского или неамериканского актера. Перелыгин догадался – на многих сразу. Довелись составлять фоторобот председателя, пришлось бы тасовать лица доброй дюжины звезд Голливуда.

В английском костюме из тонкой темно-синей шерсти, Градов, подобно голливудским звездам, производил впечатление человека, переживающего бурный роман с жизнью, впечатление это было непоколебимо, как Сильвестр Сталлоне.

– Талик успел задурить вам голову? – Градов открыто рассматривал Перелыгина. – В гости пригласил? Буду рад. Рад!

– Мы про вас не пишем, – демонстрируя гордую независимость, съехидничал Перелыгин.