Проклятие Ивана Грозного и его сына Ивана

Варя слушала Зелинского и кивала. Да, излишняя маниакальная тяга к наукам тоже имеет свои побочные результаты, разглядывая нервного, впечатлительного Андрея Валентиновича, размышляла Варя. Вот, например, Даниил тоже имеет семью с давней историей и традициями, но их семейство не замкнулось в мире фолиантов, а крепло и умножалось героями, строителями, летчиками, как результат, бодрый прагматичный Даниил с уверенными перспективами на продолжение рода. Да и Варе, слава богу, повезло. Наверное, мама внесла долю здорового прагматизма в ее натуру, а то, учитывая наследственность, и она могла стать вот такой вот чудаковатой барышней, оторванной от мира. А вот Андрей Валентинович яркий пример угасания, прервется на нем славный древний род Зелинских. Умрут память и традиции. Ему бы жениться на какой-нибудь крепкой девахе из Сибири с отменным здоровьем, не озабоченной многовековой историей рода, для оздоровления крови. Но вряд ли это возможно, решила она, покосившись на своего собеседника. Слишком уж он дрожит над фамильной честью и голубыми кровями. Вот именно. Семьи, зацикленные на своей родовитости и древности, всегда заканчивают плохо, потому что о прошлом думают больше, чем о будущем, глубокомысленно заключила Варя и поздравила себя с оригинальной теорией.

А вообще везет ей последнее время на родовитых знакомцев, такое впечатление, что простые, обычные люди в их городе то ли повывелись, то ли по отпускам разъехались. Или все это из-за Репина?

– Но что же мне теперь делать? – вторгся в ее размышления последний из Зелинских.

– Андрей Валентинович, вы смогли доказать, что находились в библиотеке в момент убийства? – возвращаясь к главной теме их встречи, спросила Варя.

– Я как-то не уверен, – промямлил Зелинский, все еще нервно подергивая плечом.

– Ну, если хотите, можно нанять адвоката. Хотя мне кажется, что, если бы они взялись за вас всерьез, вы бы уже в кутузке сидели. Или как это у них называется, – предположила Варя. – Они с вас подписку о невыезде не брали?

– Нет, – горячо покачал головой Зелинский. – Думаете, это хорошо?

– Послушайте, Андрей Валентинович, вы сугубо положительный человек, ни в чем плохом не замеченный, с безупречной репутацией. Я не думаю, что вас в чем-то серьезно подозревают, – убаюкивающим тоном проговорила Варя, – просто они отрабатывают все возможные версии. Их, наверное, начальство трясет, они вас и всех остальных, кто был в тот вечер у Булавиных.

Даниил наблюдал за происходящим с живым интересом. Однако у барышни Доронченковой была просто-таки бурная личная жизнь. На смену молодому жеребцу с «Пионерской» появился интеллигентный неврастеник с картинно-правильным лицом и широкими плечами. Самого Даниила по-прежнему не замечали. Варвара была поглощена собственными заботами и по сторонам не смотрела, можно было смело подойти к ней вплотную и ни о чем не волноваться. И в принципе, так Даниил и поступил. Когда Варвара и дерганый кавалер сели на лавочку, он подошел к ним сзади и встал за кустом сирени.

После пяти минут подслушивания Даниил решил, что день прошел все же не зря. Оказывается, неврастеника подозревали в убийстве, да не кого-нибудь, а Томашевича. Уж эта фамилия была Даниилу хорошо знакома. А еще и в краже какой-то картины у каких-то господ Булавиных. И убийство, и картина были каким-то образом связаны. Ничего себе!

Даниил едва в руках себя держал, так хотелось ему выйти из своего укрытия и принять участие в занимательной беседе. Но, во-первых, было непонятно, как объяснить свое появление, а во-вторых, он боялся, что неврастеник тут же замолкнет и больше ничего не скажет, его вон и так уже трясет как эпилептика. А потому Даниил стоял и терпеливо слушал чужой разговор. Увы! Больше ничего интересного он не услышал. Было абсолютно ясно, что дерганый тип ни к убийству, ни к картине отношения не имеет. Достаточно было истории про мамины бутерброды и термос. Да и о картине они больше не заговаривали, все свелось к простым утешениям и утиранию слез с соплями. Когда Варвара закончила нянчиться с бедолагой, то проводила его до дома, а сама прямой наводкой двинулась к дому. Следить за ней Даниил дальше не стал, сама как-нибудь доберется, и отправился за своей машиной.

Уже трясясь в метро, он обдумывал стратегию своего поведения на завтрашний вечер. Если Репина у Половодниковой не окажется, то где его искать, и не об этой ли картине беседовала Варя с неизвестным? Ведь не зря же она задергалась накануне вечером в гостях у его бабушки. А вдруг задергалась именно потому, что Репина украли. Причем украли именно у Томашевича, что было бы вполне логично, а его самого при этом убили. И Варвара со своими коллегами имеет к этому непосредственное отношение. Именно поэтому она ничего ему не сказала про картину. Боялась, или не доверяла, или и то, и другое, и третье. Может, вся Варварина контора на подозрении у полиции?