Проклятие Кеннеди

Иногда рассчитывать на понятливость политиков, ведающих финансированием ЦРУ, было просто нельзя. Иногда даже искушенным мужчинам и женщинам, входящим в состав избранных комитетов, могло не понравиться то, что от них требовалось. Потому что здесь ты имел дело не только с настоящим, но и с будущим, а значит, кое-какие силы, которые надо было поддерживать, и кое-какие планы, которые следовало осуществлять, могли и не сочетаться с имиджем сегодняшних политических деятелей. Потому что политические деятели не видят дальше завтрашних выборов и все соотносят только со своими шансами на переизбрание.

Вот по какой причине Бретлоу занимался некоторыми «черными» проектами, вот зачем он создал целую систему заслонов и предохранителей, которые ограждали от ока его политических хозяев планы, не могущие быть одобренными, планы, чьи источники финансирования были надежно спрятаны в джунглях современной банковской сети.

Конечно, такие вещи делались и до него; конечно, ему тоже не всегда нравилось то, что он должен был делать, и те люди, к которым приходилось обращаться за помощью. Конечно, он ненавидел как фанатиков-правых, так и безумцев-левых. Однако вникни в эти процессы, внедри на правильные места правильных людей — и Соединенные Штаты будут в безопасности через десять, двадцать, тридцать лет.

Для людей типа Бретлоу это была не просто мечта, даже не просто цель. Это был их raison d’etre, [6]источник и оправдание их бытия, всего, что происходило вокруг. Чтобы, когда мир ворвется наконец в третье тысячелетие, их детям — и детям всех остальных — ничто не грозило. Пусть даже они никогда не узнают о Бретлоу и о том, что он для них сделал. Наверное, это даже лучше для них — не знать.

Конечно, кое-кто счел бы это странным: подкуп ключевых фигур с обеих сторон балканского конфликта, будь то сербы или хорваты, христиане или магометане; «подмазка» политиков, военных и разведчиков, которым предстояло решить будущее Ближнего Востока. «Черные» деньги, текущие к тем, кто займет ключевые посты в странах, только что освободившихся из-под советского ига, даже в саму Москву. Плюс планы относительно тихоокеанского бассейна, так называемых демократий или открыто провозглашенных диктатур, от которых зависело экономическое будущее Америки.

Даже такие вещи, как экономическая разведка.

Промышленный контршпионаж — это выражение было сейчас очень популярным на Холме. Охрана индустриальных секретов собственной страны. И не только от врагов, но и от военных и политических союзников. Однако если залезать к тебе в карман не стыдятся даже друзья, то почему бы, черт возьми, не делать то же самое с ними? Как аукнется, так и откликнется, но он должен был действовать через заднюю дверь, «забывая» ставить в известность людей с Холма.

Было одиннадцать тридцать. Человек, сидевший напротив него, Костейн, был его замом по политической части, одним из ведущих оперативную работу. Одним из «внутреннего круга», то есть посвященным в некоторые «черные» проекты. Хотя и не из самого «ядра», не таким осведомленным, как Зев Бартольски, — впрочем, таких, как Зев Бартольски, бывают единицы в любое время и в любом деле. Поэтому-то Зев и был не просто шефом Боннского отделения, но и краеугольным камнем планов Бретлоу на будущее. Поэтому он получал отнюдь не только стандартные оперативные инструкции. Поэтому, в лучших традициях разведдеятельности, шеф Боннского отделения был чуть больше, чем просто вывеской.

— Все в порядке?

— Да.

Костейну было за сорок — высокий, стриженный «ежиком», что придавало ему спортивный вид.

Они углубились в детали. Ящики внутри ящиков: Костейн знал только то, что ему положено было знать, и даже Зев Бартольски не знал всего. Костейн ничего не знал о финансовых предприятиях, которыми обеспечивалась его оперативная работа.

Было одиннадцать пятьдесят.

Майерскоф, чуть полноватый сорокалетний мужчина, носил легкие очки в проволочной оправе. Майерскоф был хорош — один из лучших. Именно Майерскоф обеспечивал финансовую поддержку «черных» проектов, именно он выбирал банк, через который следовало провести деньги, затем налаживал контакт с кем-нибудь из банковских работников и привлекал его на их сторону. Составлял вместе с ним цепочку компаний для отмывания «черных» фондов. Но даже Майерскоф — особенно Майерскоф — не знал ничего о том, куда шли эти деньги.