Проклятие Клеопатры

Зоя высадила Катю неподалеку от здания, где находился офис Захарова, и вернулась в салон красоты, где ее уже поджидали раскрасневшиеся и причесанные, с идеальным маникюром и педикюром Варвара с Романом.

— Мне все это снится? — наконец подала голос Варя, когда они ехали в машине в ресторан «Макдоналдс», где решено было перекусить. — За мной там так ухаживали, на меня так смотрели… И вообще. Так приятно, когда тебе моют голову душистым шампунем, красят… Говорю же, все было как во сне.

Задавать какие-то конкретные вопросы, связанные с кино и курсами, ни Варя, ни Роман не решались. Просто воспринимали все, что с ними происходит, как сон.

Пройдет время, все в их жизни изменится, но они еще долго будут помнить эти первые дни, проведенные в Москве, первые впечатления, первые восторги и первые страхи…

В «Макдоналдсе» Роман попросил Зою самой заказать им что-нибудь, на ее усмотрение. Зоя не стала спрашивать, были ли они вообще в этом ресторане или только слышали о нем, не хотелось, чтобы они даже из-за этой мелочи краснели.

— Тогда бигмак, картошку фри с соусом и сладкие пирожки с ягодами, идет?

Они закивали головами. Зоя вдруг остро почувствовала свою ответственность перед этими людьми. И только тогда, в ту минуту, когда она ждала заказа в ресторане, ей подумалось о том, что, в случае если даже ничего не получится с кино, она уж точно не бросит этих людей. И жилье найдет, и с работой поможет. Не допустит того, чтобы они вернулись, пристыженные, в свою деревню, где станут на какое-то время посмешищем в глазах односельчан.

— Пирожки ешьте осторожно, начинка очень горячая, — предупредила она своих новых друзей.

И задумалась о чем-то своем.

22

— Петр Аркадьевич, к вам пришли.

Захаров оторвался от своих бумаг и посмотрел на секретаршу поверх очков. Настроение у него было прескверное. Полчаса тому назад он так наорал на своего помощника, столько гадостей ему наговорил, что сорвал голос. Понимал, что сам во всем виноват, что даже в том, что не остановился вовремя, когда они с Марком решили «наказать» Зою, виноват только он, но свалить все на глуповатого Севу было делом святым, почти спасительным. И хотя после крика его и отпустило, все равно на душе было гадко.

— Кого еще принесло? — прорычал он хрипло.

— Господин Шорохофф и его дама.

— Кто-кто? — Захаров поморщился, пытаясь вспомнить, кто такой Шорохов и что у него может быть с ним общего. Ассоциации выдали ряд черно-белых фотографий, размытый профиль Зои и какое-то щемящее чувство досады.

— Вот, — и секретарша, женщина изящная, в элегантном костюме, с каким-то особым чувством, словно вручала ему медаль, положила ему на стол визитку. Золотыми буквами на черном было написано латиницей: «Alexander Shorokhoff, écrivain. Paris, téléphones…»

— Твою ж мать… — он покачал головой и выпрямился в своем кресле. — Надо же, собственной персоной!

— А я тоже сначала не поняла, кто он такой. А потом вспомнила… — с придыханием запела секретарша, блестя глазами. — Вы читали его «Стеклянную гильотину»?

Захаров не читал, но слышал. И от кого?!! От своей маникюрши, которая, полируя его ногти, взахлеб расхваливала этот роман. Он и запомнил название, потому что в этот момент представил себе эту девушку, с ласковым именем Мила, на коленях перед прозрачной и такой страшной, острейшей гильотиной… И вот сейчас именно эта картинка возникла в его голове.

— Это сегодня самый модный роман! — не унималась секретарша. — Так я его зову?

И тут Захаров вспомнил, где видел этого Шорохоффа сам, лично. Ну, конечно, тогда, вечером в арт-галерее «Анаис» на выставке фоторабот Артема Собакина, куда они пришли вместе с Зоей, а ушел он один.

Да, конечно, он помнит этого худощавого, интеллигентного вида, мужчину.

— Да, зови, конечно, — опомнился он. — И приготовь для нас кофе. И коньяк.

Он понятия не имел, что может быть общего у известного писателя с ним, бизнесменом Захаровым. Но раз пришел, значит, ему что-то надо. Интересно, что?

Открылась дверь, и в кабинет, устланный ковром, вошла молодая, очень красивая брюнетка в белоснежном костюме. За ней, слегка касаясь рукой ее талии, вошел Шорохофф. Подошел с улыбкой и протянул руку поднявшемуся со своего места Захарову.

— Добрый день, Петр Аркадьевич.

— Добрый. Какими судьбами? — Захаров растерялся. Он не привык общаться с такими людьми, для него они были «другими», сделанными из другого материала. Он их одновременно и уважал, и побаивался.

— Вот эта молодая дама, Екатерина Андреевна, мой литературный агент и помощница.

— Очень приятно. Присаживайтесь, пожалуйста. Кофе?

Екатерина Андреевна едва заметно кивнула головой, Захаров махнул рукой секретарше, застывшей в дверях, и та, зная, что от нее требуется, тотчас скрылась.

— Не уверен, что вы, Петр Аркадьевич, читали мой роман… Не тушуйтесь, это нормально. Я — такой же писатель, как и другие. Но только в отличие от некоторых живущих за границей авторов являюсь патриотом. И мне хотелось бы, чтобы тот грандиозный проект, который мы сейчас разворачиваем, принес славу и деньги не зарубежным инвесторам, а нашим, российским.