Проклятие Клеопатры

Постепенно, конечно, это чувство притуплялось и даже как будто бы забывалось, и каждый жил своей жизнью, находя удовольствие в со-вместных развлечениях, ужинах, бывая на одних и тех же тусовках. У них в девяноста процентах случаев сложилось как бы даже одно мнение на двоих в том, что касалось их общих друзей или каких-то событий, фактов. Они отлично понимали и ладили друг с другом. И были уверены друг в друге. Убейконь давно уже развелся со своей женой Розой и отправил ее в Крым, купив ей дом, где она могла спокойно жить в окружении своих многочисленных татарских родственников, к которым Марк относился с чувством, которое можно назвать одним словом — «терпение». Да, он почти шестнадцать лет терпел рядом с собой всех ее братьев и сестер, которые, приезжая в Москву по своим делам, оккупировали их особняк на Рублевке и даже заняли две комнаты в городской квартире. Марк кормил и поил их, давал деньги на шопинг, старался улыбаться им, на самом же деле испытывая к ним чувство глубочайшей неприязни — он очень ценил свой покой, с трудом терпел не в меру общительную и громкую жену, а всех ее родственников считал людьми чужими, нахальными и алчными. И вот когда точка кипения зашкалила и когда он был уже на грани, боясь, что скоро сорвется и, возможно, отправит всю ее родню на Северный полюс (он даже связался с начальником полярной авиации, планируя жестокий розыгрыш), ему в голову пришла тихая и ласковая мысль о разводе. Один штамп в паспорте, и весь этот табор, это многочисленное семейство с их галдежом, громкими разговорами, смехом, запахами баранины и дешевых духов, с оголтелым обжорством на кухне, мокрыми полотенцами, забытыми тампонами и черными волосками на обмылках в ванной комнате и многое другое, что так раздражало его и от чего ему было некуда спрятаться, все это сразу исчезнет. И в доме будет чисто и тихо. И в холодильнике будут лежать только те продукты, которые он любит и к которым никто, кроме него, не прикоснется, не откусит, не отломит… Брезгливость его в отношении родственников, а в последнее время и к собственной жене, просто зашкаливала.

Он предложил Розе развод и деньги. Она, недолго думая, согласилась. И в жизни Марка наступил покой. Он был счастлив. Первое время ему было даже лень думать о другой постоянной женщине. Он проводил время со старыми проверенными знакомыми женщинами, преимущественно замужними, с которыми Марка связывала теплая любовная дружба и отношения, которые никого ни к чему не обязывали. Встречи происходили у него дома, поскольку в ресторанах и других общественных местах типа театров или кино он появляться со своей спутницей не мог. Но Марка это вполне устраивало, ему было важно, чтобы женщина была чистая, домашняя, и связь с ней была безопасной с гигиенической точки зрения. Никто из его любовниц не мог остаться у него на ночь — это было условие, которое принималось женской стороной беспрекословно. Он выпроваживал даму тогда, когда хотел, вызвав ей такси, и провожал обычно с подарками. Это могли быть деньги или что-то ценное, приятное. Он любил этот тихий и приятный час послевкусия, когда в квартире он оставался один и мог спокойно принять душ, выпить еще одну порцию виски и лечь в чистую постель. Он не хотел думать о том, что такое вот поведение вызвано страхом привязаться к женщине, как это случилось у него с Розой.

Однако счастье одиночества и покоя, в котором он пребывал несколько месяцев и которое совпало по времени с параллельным послеразводным и не менее счастливым одиночеством Петра Захарова, закончилось в тот момент, когда в жизни его друга вдруг появилась чудесная девушка по имени Зоя. Если бы Марка попросили высказать о ней свое мнение, он, не задумываясь, сказал бы примерно так: сногсшибательная красотка. На другие эпитеты у него фантазии бы не хватило. Но эта «красотка», да еще и чужая (потому как у этой вещи был конкретный хозяин!), на самом деле «сшибала его с ног». Когда он видел ее, у него сердце начинало биться сильнее, да и давление поднималось. Он не понимал, как вообще природа могла сотворить такую красоту. Но и еще кое-что не мог понять: как могла такая красивая девушка поселиться у не очень-то красивого и не очень-то богатого Захарова. Нет, конечно, Петр не был беден, но все же богат не настолько, чтобы купить такую дорогую девушку. А то, что он ее купил, в этом не было сомнения. Ну не влюбилась же она в него! Ей что, делать больше нечего, как спать с этим стариком? Ну, хорошо, не стариком, но все равно…

— Что ты, Петя, можешь ей дать? — часто подтрунивал Марк над своим другом, когда они были одни, когда много пили и искали, чем бы поддеть друг друга.

— Я люблю ее, Марк, — вполне серьезно отвечал Петр.

— Отдай ее мне, я тебе заплачу.