Проклятие королей

– Это мы и должны сказать Реджинальду, что поднимемся против короля, – Монтегю принимает вызов, не моргнув. – Кто, кроме нас? Если не мы, кто против него встанет? Это должен был бы сделать герцог Бекингем, величайший герцог в стране, но он уже сложил голову на плахе, а его сын сломлен, Урсула ничего не может с ним поделать, я ее уже спрашивал. Герцог Норфолк должен бы подать королю совет, но Анна Болейн – его племянница, а его дочь замужем за королевским бастардом. Он не скажет ни слова против продвижения недостойных. Чарльз Брэндон должен быть советником короля, но Генрих изгнал его от двора за одно слово против нее.

Что до церкви, то ее должны защищать архиепископ Йоркский или Кентерберийский; но Уолси умер, и архиепископ Уархем умер, и король собирается назначить на его место капеллана Болейнов. Джон Фишер безупречно смел, но король его не замечает, и он стар и сломлен. Лорд-канцлер, сэр Томас Мор, вернул печать, отказавшись высказаться, нашего собственного брата заставили замолчать кулаками, и теперь король слушает только тех, у кого нет принципов. Его главный советник, Томас Кромвель, не из церковников и не из знати. Он – человек ниоткуда, он ничему не учился, как зверь. Он хочет лишь служить королю, как пес. Короля совратили и поймали в западню дурные советчики. Нужно отбить его у них.

– Это должны сделать мы, кроме нас никого нет! – восклицает Джеффри.

– Генри Куртене? – спрашиваю я, пытаясь избежать груза судьбы, называя нашего родича Плантагенета, маркиза Эксетера.

– Он с нами, – коротко отвечает Монтегю. – Сердцем и душой.

– Он сам не может это сделать? – трусливо спрашиваю я.

– Один? – насмешливо спрашивает Джеффри. – Нет.

– Он отправится с нами. Вместе мы – Белая Роза, – мягко говорит Монтегю. – Мы Плантегенеты, исконные правители Англии. Король – наш кузен. Мы должны вернуть его к своим.

Я смотрю на оживленные лица сыновей и думаю, что их отец держал меня в тени и без денег, чтобы мне никогда не пришлось принимать подобное решение, чтобы мне никогда не пришлось принимать долг исконного правителя страны и управлять судьбой королевства. Он спрятал меня от власти, чтобы мне не пришлось делать подобный выбор. Но меня больше нельзя прятать. Мне нужно защитить вверенную мне принцессу, я не могу отказаться от верности своей подруге королеве, и мои мальчики правы – такова судьба нашей семьи.

К тому же король когда-то был маленьким мальчиком, и я учила его ходить. Я любила его мать и обещала ей, что уберегу ее сына. Я не могу покинуть его наедине с чудовищными ошибками, которые он совершает. Не могу позволить ему погубить свое наследие и честь ради этой пустышки Болейн и посадить мальчишку-бастарда на место законной принцессы. Я не могу позволить ему исполнить лежащее на нем проклятие и лишить Тюдора наследства.

– Хорошо, – наконец крайне неохотно говорю я. – Но вы должны быть очень осторожны. Ничего не записывайте, никому ничего не говорите, кроме тех, кому мы можем доверять, даже на исповеди. Это все должно быть полной тайной. Ни словечка женам, и особенно я не хочу, чтобы об этом знали дети.

– Король не преследует семьи подозреваемых, – заверяет меня Джеффри. – Урсулу не затронул приговор ее свекру. Ее мальчику ничто не грозит.

Я качаю головой. Я не в силах напомнить ему, что видела, как моего одиннадцатилетнего брата забрали в Тауэр, откуда он больше не вышел.

– Пусть так. Это тайна, – повторяю я. – Дети не должны ничего знать.

Я вынимаю кокарду, которую мне дал Том Дарси, вышивку с Пятью ранами Христа и белой розой над ними. Выкладываю ее, развернув, на стол, чтобы мальчики ее видели.

– Клянитесь на этой кокарде, что все останется тайной, – говорю я.

– Клянусь в этом, – Монтегю кладет руку на кокарду, я накрываю его руку своей, а Джеффри опускает свою сверху.

– Клянусь, – произносит он.

– Клянусь, – говорю я.

Мгновение мы стоим, соединив руки, а потом Монтегю с улыбкой отпускает меня и рассматривает кокарду.

– Что это? – спрашивает он.

– Том Дарси дал ее мне, он заказал их, когда выступал в крестовый поход. Это кокарда защитника церкви против ереси. Одну он сделал для нашей семьи.

– Дарси с нами, – подтверждает Монтегю. – Он на прошлом заседании парламента выступал против развода.

– Он пришел к этому задолго до нас.

– И мы привезли кое-кого с тобой повидаться, – нетерпеливо произносит Джеффри.

– Если пожелаешь, – чуть осторожнее говорит Монтегю. – Она женщина святая и говорит необычайные вещи.

– Кто? – спрашиваю я. – Кого вы привезли?

– Элизабет Бартон, – тихо говорит Джеффри. – Монахиню, которую называют Блаженной Девой из Кента.

– Леди матушка, думаю, вам нужно с ней встретиться, – произносит Монтегю, предвидя мой отказ. – Сам король с ней встречался, Уильям Уархем, архиепископ, да покоится он с миром, приводил ее к нему. Король ее выслушал, он с нею говорил. Нет причин, по которым вам не следовало бы с нею встречаться.

– Она предсказывает, что трон займет принцесса Мария, – тихо говорит Джеффри. – А остальные ее пророчества сбылись, точь-в-точь как она говорила. У нее дар.