Проклятие Короля драконов (ЛП)

— Говори, куда идешь, или я прочту твои мысли своей силой богини. Я не хочу этого делать. Мне не нравится лезть в твой разум. Там много того, что я не хочу знать, но если я должна, я это сделаю. Никаких тайн, помнишь? Ты обещал.

— Это была клятва на мизинцах в пять лет. Ты же не будешь припоминать ее мне? Мы выросли. Все изменилось.

— Так изменилось, что ты хочешь нарушить обещание мне, лучшей подруге?

Они смотрели друг на друга, не сдавались. Она послала нить силы в его разум.

Он вздрогнул и вскинул руку.

— Хорошо. Хватит!

Она убрала нить. Дэвид хмуро посмотрел на нее и прорычал:

— Поклянись, что не скажешь Трогу.

Она подняла правую руку в клятве.

— Торжественно клянусь, навеки.

Дэвид повел коня в тень под большим дубом, намотал поводья на руку.

— Когда Твайлер спас меня из логова под озером, мы столкнулись с кузнечиками, что зовутся воргранты, на Поле нищих. Они защищают лилии Вила, что растут там. Они не дают украсть их корни.

Она вскинула бровь.

— Зачем кому-то воровать лилии?

Дэвид посмотрел вдаль.

— Говорят, корешки, собранные ночью, могут вернуть людей из мертвых.

Шарлотта выпустила воздух из легких. Ее рот раскрылся.

— Ты шутишь? Ты хочешь собрать корешки, чтобы вернуть Эрика? С ума сошел?

— Мне нужно что-то делать, Шарлотта. Ты не видела лицо Трога. Ты не видела боль в его глазах, не слышала страдание в его голосе. Он все потерял: жену, сына, и его дом на грани уничтожения. Если я могу убрать хоть часть его отчаяния, если я могу вернуть ему сына…

Шарлотта покачала головой с отчаянием.

— Нет. Нельзя так, Дэвид. Я не позволю, — страх охватил ее. Она почти плакала, представив ходячего мертвеца.

— Почему?

— Нельзя вернуть человека из мертвых, Дэвид. Это плохо.

— Откуда ты знаешь? — он смотрел на нее, ожидая ответа, которого не было. — Ты так уже делала?

Ответ раздался за ними:

— Нет, и ты не захочешь.

Шарлотта накрыла рот руками, отошла, и Трог вышел из теней деревьев, как гризли. Ее ладони опустились к груди, чтобы сердце не вырвалось из-за ребер. Он был таким большим и опасным в свете луны.

Конь зашумел и заерзал. Дэвид погладил его нос.

— Шш, все хорошо.

Трог обошел их, смотрел на Дэвида свысока.

— Говорили, когда люди умирают, их души уходят в следующую жизнь. Остается оболочка. Разбуди оболочку, и проснется что-то без человечности и духа. То, что ты вернешь, будет бродить по миру, но не будет моим сыном. Так что я лучше останусь с воспоминаниями и буду страдать, чем разбираться с чудищем, что ты создашь их хороших побуждений и горсти кореньев лилий, — он забрал поводья из руки Дэвида. — И стоит помнить, что за кражу королевского коня лишают конечности, — он снял с седла рюкзак и бросил в грудь Дэвида. — В этот раз я тебя отпущу. Не повторяй, — он повернул коня и повел к конюшне.

Что-то вспыхнуло в Шарлотте. Она еще не видела такого бессердечного человека.

— Что с тобой, Трог? — крикнула Шарлотта. — Да, у Дэвида плохая идея, но его сердце было на верном месте, и ты даже не смотришь на то, что он хотел сделать это для тебя.

— Мне не нужна жалость.

— Это была не жалость, старый дурак, — энергия кипела в ней, но скрывалась под поверхностью. — Он переживает за тебя. Он знал, что тебе больно, и пытался помочь, а ты лишь ругаешь его за коня?

Трог повернулся к ней, его глаза сияли во тьме.

— Не отчитывайте меня, юная леди. Я знаю, кто вы, что вы, и вы не запугаете меня. Думаете, можно спрятаться за родителями и новыми способностями? Но я вижу все ту же испуганную, уязвимую и бесхребетную девчонку, что и всегда.

— Эй! — заорал Дэвид. — Не говори с не так, потому что у тебя больше власти.

— Хватит ее защищать. Потому она такая. Излишняя забота до добра никого не доводила. Она знает, что ей нужно делать, но бежит от этого.

Ярость растекалась в Шарлотте, красные искры плясали на коже.

— Не зли меня, Трог. Ты всегда говорил, что важно отстаивать свои принципы и верования. Я против убийств. Так я буду не лучше Эйнара, и ты и твои попытки задеть совесть, этого не изменят.

Он отпустил поводья и прошел к ней, гремя. Ее желудок сжался, сердце замерло, но она стояла, упрямо смотрела на него, не уступая.

— Мой сын умер за тебя, — его мозолистый палец был перед ее лицом. — Он отдал жизнь, чтобы защитить всех нас, а ты будешь стоять тут и позорить его?

— Я знаю, что сделал Эрик, и мне жаль, что он умер, но это не значит, что я должна стать убийцей, чтобы отомстить за его смерть.