Проклятие крови

Тони облизал губы, но не отступил.

— Да, — подтвердил он хриплым голосом, — и вашей тоже.

Генри прислушался к своему голоду, позволив ему возрасти, проведя пальцем по линии подбородка молодого человека, затем заставил его отступить, когда вынужден был признаться себе самому, что не испытывает подлинного желания.

— Тебе нужно немного поспать, — сказал он, прислушиваясь к сумасшедшему стуку сердца Тони. — Мне кажется, сегодня тебе уже достаточно впечатлений для одной ночи.

— Что вы хотите...

— Я чую его запах на всем твоем теле. — Генри услышал бег крови, хлынувшей в лицо парня, увидел, как сразу потемнел гладкий абрис его щеки. — Ничего страшного. — Вампир улыбнулся. — Никто другой ничего, разумеется, не заметит.

— Он был не таким, как вы...

— Я искренне надеюсь, что нет.

— Я хотел сказать, он не был... это не было... ладно, это было, но... я имею в виду...

— Я знаю, что ты имеешь в виду. — Фицрой снова сверкнул многообещающей улыбкой и удерживал ее на лице, пока не увидел, что Тони понял. — Я хотел бы проводить тебя до дому, но у меня, как я уже упомянул, довольно важное дело в этом районе.

— Конечно. — Тони вздохнул, подтянул джинсы и пошел прочь. Пройдя несколько шагов, он обернулся. — Эй, Генри. Насчет сумасбродных идей, которые вбила себе в голову Победа. Знаете, иногда оказывается, что они не столь уж сумасбродны.

Наступил черед вампира вздохнуть и развести руками.

— Видишь ли, для меня это не является секретом.

* * *

— ...Оставьте сообщение после звукового сигнала.

— Вики? Селуччи. Сейчас четыре часа Среда, после полудня. Один из наших ребят видел этим утром, как ты роешься возле стоков позади музея. Какого черта ты вздумала там копаться? Ты разыскиваешь мумию, а не какую-то черепашку-ниндзя. Между прочим, если ты обнаружишь что-нибудь, я подчеркиваю, хоть что-нибудь, и не сообщишь мне немедленно, я надеру тебе задницу.

* * *

Дом и сад выглядят почему-то знакомыми — словно детские воспоминания из далекого прошлого, позволяя определить место и время. Оставив позади значительное расстояние, она вернулась сюда, зная заранее, что увидит знакомые штокрозы у кухонной двери, что внутренний дворик вымощен серой плиткой неправильной формы, что розы будут в полном цвету. Было солнечно и тепло, и от лужайки исходил такой аромат, будто ее только что скосили — и правда, напротив гаража стояла старомодная газонокосилка, которой она пользовалась каждый вечер по понедельникам на их крохотной лужайке размером с носовой платок, там, в Кингстоне.

Бейсбольная рукавица, унаследованная ею от кузины, валялась на заднем крыльце; шнуровка, которую она чинила собственноручно, вздыбилась над изношенной кожей каким-то явно неестественным образом. Ее хлопчатобумажная рабочая куртка — последняя вещь, купленная отцом перед тем, как он их бросил, раскачивалась на бельевой веревке.

Сад показался ей совершенно запущенным. Она начала его исследовать, сперва двигаясь медленно, потом все быстрее и быстрее, и вдруг ощутила, что нечто следует за ней, и весьма близко. Она обогнула дом, выбежала на подъездную тропинку и устремилась к террасе, остановившись только после того, как ладонью коснулась дверной ручки.

Оно хотело, чтобы она вошла в дом.

Дверная ручка начала поворачиваться, и ее рука провернулась вместе с ней. Она увидела свое отражение в застекленной части двери. Это должно было быть ее отражением, хотя на мгновение она увидела себя выглядывающей из дома наружу.