Проклятие ледяной горы

Николас начал взбираться по ветвям. Добравшись до кокона, он принялся резать его ножом, и в тот же миг из ниоткуда появилось чудовище. У него было зеленое лицо – еще более страшное, – и чудовище подлетело к Николасу, сверкая пылающими глазами. Он взмахнул ножом, и страшилище вдруг скрылось. Николас почувствовал, что его время на исходе: вокруг поднималось все больше клубов пыли, которые, наверное, и были бесами. Они как будто чего-то поджидали. Не теряя ни минуты, Николас еще раз взмахнул ножом.

И тут кокон треснул, и вокруг разлетелся озлобленный рев Вяйнямейнена. С выпученными глазами старый шаман ухватился за Николаса, и они оба полетели на землю, подняв тучу пыли.

Вяйнямейнен начал откашливаться, будто чахоточный, потом с безумным лицом, бессвязно бормоча и выплевывая изо рта куски глины, схватил Николаса за грудки и поднял его в воздух.

– Отпусти руки, недоумок, слышишь! – заикаясь, прохрипел Николас, в то время как шаман неистово тряс его.

– Ты готов? – рычал он. – Ты готов?

– Готов к чему? – поинтересовался Николас.

Голова шамана дрожал, он и сам сотрясался, его взгляд блуждал в беспокойстве, а с волос падали вниз личинки, которые тут же зарывались в землю.

– Ты боишься, что ли?

Николас помотал головой и высвободился из рук Вяйнямейнена:

– Нет, не боюсь ни капли, – сказал он и посмотрел шаману в глаза. – Ты сейчас же отведешь меня к моим родителям, слышишь, ты, старый недоумок! Веди меня в Туонелу, если мы еще не там!

Вяйнямейнен потряс головой, потом посмотрел на кружащиеся столбики пыли и вдруг рухнул на колени. Он начал мычать какую-то, наверное, очень древнюю песнь, перемежая ее заклинаниями, при этом он двигал руками, словно наносил на стену скалы все то, что хотел бы, чтобы произошло. Перед ним не было стены, и у него в руках не было красок, а его голос возносился и утихал, пока наконец не стал громче, чем вой целой стаи волков. И тогда издалека послышался резкий удар грома.

В серой пустоте промелькнул свет, и в воздухе появилось что-то круглое. Оно начало спускаться все ниже прямо к ним и в конце концов приобрело образ человека.

Николас перестал дышать. Его тело напряглось, а сердце отчаянно заколотилось.

Образ мягко опустился на землю – перед Николасом стояли его отец и мать.

Глава 33

Плача от радости, Николас бросился к родителям. Он остановился перед ними и протянул руку, чтобы стереть пыль с грустного лица матери, но прикосновения не получилось – его рука прошла сквозь воздух. Николас вскрикнул: перед ним стояли не его отец и мать, а их духи, да и те были едва видны. Легкий ветерок заставлял их дрожать, словно они были отражениями на воде.

– Откуда вы? Где вы были все это время? – тараторил Николас, как ребенок, и все, что он говорил, выдавало глубокую тоску, что он хранил в душе все эти годы.

– Сын мой, прости нас, прости нас обоих. Мы так перед тобой виноваты! У меня нет слов, – сказал отец ломающимся голосом, и на его лице отразилась бездонная тоска. – Мы ни за что не отказались бы от тебя, не оставили бы тебя одного на льдине. Мы не желали этого, но нас заставили…

Николас попытался обнять отца за поникшие плечи, но его руки вновь наткнулись на пустоту. У него кольнуло в сердце: он не мог смотреть, как его крепкий отец стоит перед ним сгорбленный и бессильный, похожий на старика.

– Разве кто-нибудь может заставить хоть кого-нибудь отказаться от своего ребенка?! Вы же бросили меня на льдине, предоставили самому себе! – закричал Николас в ответ.

– Мы не желали тебе зла, Николас. Мы знали, что тебе ничто не угрожает, – ответила мать.

Николас ломал руки.

– Вы не могли этого знать! Никто из вас! Вы ненавидели меня, как и все остальные! Вы хотели от меня избавиться!

– Золотце мое, не надо! Мы знали, что с тобой ничего не произойдет, – жалобно проговорила мать, – потому что ты не можешь умереть!

Николас отшатнулся от матери, как от огня, и посмотрел на нее в полном изумлении. Затем вытер рукой слезы – что-то внутри него сломалось. Он дрожал.

– То есть как это? Не могу умереть?

– Ты бессмертен, сынок, и не можешь умереть, даже если захочешь, – сказала она.

Николас повернулся к Вяйнямейнену и посмотрел на него в ярости:

– Что они такое говорят? Это правда, шаман? Я такой же бессмертный, как и ты?

Вяйнямейнен только махнул рукой:

– Правда. Ты бессмертный, парень, и именно поэтому ты и должен сделать то, что я тебе говорю!

– Но почему ты раньше не сказал мне этого? – не унимался Николас. – Почему скрыл?

– Слушай, сейчас не время для пререканий, – прохрипел ему Вяйнямейнен. – Вообще-то нам следует поторопиться.

Однако Николас не обращал внимания на слова Вяйнямейнена, он хотел прояснить свои путающиеся мысли и понять услышанное. Но тщетно.

– Вы оба… – прошептал Николас, протянув руку к матери, но она опять повисла в воздухе, который, правда, теперь казался немного более плотным. Он попытался погладить ее щеку. – Вы пахнете смертью, как и все те мертвецы на кладбище, – сказал он, плача.