Проклятие лилий

«Дорогой дядюшка, — написал на нем, — спасибо за столь щедрое предложение, но я вынужден отказаться. Столица Литонии уже моя, и скоро все территории, которые ты присвоил, вернутся ко мне. А вздумаешь тронуть хоть волос на голове Ника, и, клянусь, я возьму Истор. Остаюсь искренне твой, Илверт Второй Литонский».

Подпись, гербовая печать.

— Янтель! — крикнул я.

Мой поверенный появился как из-под земли.

— Да, ваше величество, — поклонился он почтительно.

— Передай этот конверт изельгардцам. Для Осмонда.

Янтель унес письмо. Я дернулся, чтобы остановить его, но заставил себя сесть на место. Нельзя. Мне нельзя быть слабым. Нельзя отступать. Мог ли я знать, сколь высокой окажется плата за трон? Видят стихии, я готов был платить своими силами, кровью, жизнью — но не семьей. Если Ник у Осмонда, что с мамой? Айк говорил, она у Эрвинга Аттеуса.

Я придвинул к себе другой лист и написал:

«Здравствуй, матушка. Прости, что от меня так долго не было вестей. Я до сих пор не знаю, о чем писать. Хочу только удостовериться, что вы благополучны и что с тобой и сестрами все в порядке. Я взял Самарин. Думаю, ты удивишься, но помог мне в этом Айк Эйш. Естественно, Осмонду это не понравилось, и он угрожает убить Ника, если я не сдамся и не верну ему город. Я отказал ему, мама. И теперь не знаю, что делать. Я уже ничего не знаю. Прошу только не сердиться на меня. Я очень вас люблю. Ил».

Достал из шкафа магический конверт, запечатал письмо, сосредоточился на образе матери и произнес заклинание. Конверт тут же подернулся дымкой и исчез, а я остался разбитым, изломанным изнутри. Так и сидел, откинувшись на спинку кресла, изучал трещины на потолке, а внутри была пустота, будто кто-то выпил из меня все силы.

— А по родному отцу так не скорбел. — Призрак Илверта Первого присел на край кресла напротив. — Не стыдно?

— Я не знал тебя, — ответил ему. — Ты умер, когда мне едва был месяц от роду.

— Не умер, меня убили! — зло выкрикнул тот. — Твоя мать, которой ты пишешь такие нежные письма. Мать, которая ненавидит тебя.

— Это неправда. Матушка любит меня. Да, мы не ладим, но лишь потому, что у нас слишком разные характеры.

— Вздор!

— Нет, отец, это правда. Мама никогда не желала мне зла.

— Она и есть воплощенное зло. Мерзавка!

— Еще одно слово, и тебе не поздоровится.

— Да ты и сам ничтожество, — зашипел призрак. — Потакаешь ей во всем. Как еще рискнул уйти из дома? Я думал, так и будешь держаться за ее юбку и прятаться за спиной Лиса. Трус! Несчастный трус, который боится каждой тени, вот ты кто.

Я взмахнул рукой, и тот замолчал, лишившись возможности говорить, только продолжал размахивать руками. Понятно, не угомонится. Призрак кружил по комнате, стучал в окна, в двери.

— Хватит! — воскликнул я, снимая с него немоту. — Исчезни! Исчезни, слышишь? Или и смерть тобой брезгует? Это ты ничтожество! Это из-за тебя Литония оказалась во власти Изельгарда. Ты проиграл, ты!

— Ублюдок!

Я махнул рукой, и призрак рассыпался черными искрами. Я не сомневался, что Илверт Первый вернется, но сейчас больше не было сил слушать весь тот бред, который он нес. Хотелось выть и рвать на себе волосы, но я только сидел и таращился в пустоту, чувствуя, как внутри меня что-то умирает. То, что позволяло быть сильнее, держаться. Я все равно выдержу, но как же тяжело!

А потом на стол лег магический конверт. Я поспешно распечатал его, даже не задумываясь, как магия преодолела стены Самарина — тот же Осмонд передавал письмо через послов. Может, дело в крови? Или в том, что мама — королева Литонии, а эта магия не атакующего типа? Как бы там ни было, я достал лист, на котором мелким убористым почерком было написано:

«Не смей отступать. Я еду в Истор».

ГЛАВА 19

Тиана

Я не находила себе места из-за письма, которое передали Илверту. Он был таким бледным! Не то чтобы мне было дело до самочувствия врага, но ведь родители Ила — друзья моих родителей. И дядя Ник — очень близкий для меня человек. Кто знает, какие вести получил Илверт? Я промаялась до полудня, а потом не выдержала и пошла обратно в комнаты короля.

— Его величество не принимает, — заявила Рина. Меня начала раздражать эта заносчивая, высокомерная девица, но я сдержала гнев.