Проклятие любви

— Слушай меня, — настойчиво советовала собеседница. — Если ты отдашь себя Пендери без клятвы перед алтарем, ты проиграла. Твоя судьба будет судьбой рабыни, а твои дети вырастут с клеймом незаконнорожденных. А если ты отвергнешь его, затем отвернешься от него — он, скорее всего, женится на тебе, чтобы добиться благосклонности.

Она станет замужней женщиной? А как же клятва, данная самой себе, что никогда не будет ничьей женой, не будет принадлежать ни одному мужчине, не заведет детей и согласится на пустоту, к которой ее приговорил Томас? И тут же возникла горькая мысль: Максен Пендери никогда на ней не женится. Конечно, ребенка завести поможет, но не более.

— А почему ты думаешь, что он просто не возьмет того, что хочет?

— Пожалуй, я ничего не знаю о буквах и цифрах, о всякой другой ученой ерунде, — заявила Лусилла, — но я знаю мужчин. Максен Пендери, конечно, серьезен и загадочен, но у него с Томасом есть общая черта.

— Какая?

— Он не возьмет женщину, пока та сама не отдаст себя.

Райна вынуждена была согласиться, вспомнив о недавних событиях:

— Твои слова мудры, Лусилла, но я не могу воспользоваться твоим советом. Да, я отвергну его, но не потому, что хочу стать его женой.

— Буду молиться, чтобы Бог дал тебе силу.

— Спасибо.

Лицо Лусиллы выражало тревожное сомнение:

— Желаю тебе спокойной ночи.

— И тебе, — ответила Райна.

Она изрядно проголодалась и отправилась на поиски съестного. Поставив посередине кухни высокий стул, она забралась на него и легко отыскала ключ, спрятанный среди посуды. Слава Богу, со времени смерти Томаса ничего не изменилось. Когда ее впервые привезли в замок, девушка частенько пробиралась сюда под покровом темноты, умирая от голода, потому что отказывалась есть вместе с норманнами.

Стараясь не думать о договоре с Лусиллой, она отрезала кусок твердого сыра, несколько ломтей сухого мяса и хлеба затем, закрыв кладовку и положив обратно ключ, она повернулась к столу, где еще совсем недавно спала саксонка.

Там стоял Максен.

Райна едва удержала в руках еду.

— Вы напугали меня, — она старалась скрыть раздражение.

— Примите мои извинения. Мне показалось, вы слышали мои шаги.

«Разве их услышишь? — подумала девушка. — Хозяин замка ходит, словно кот — неслышно и бесшумно».

— Нет. Я ничего не слышала.

Слава Богу, что он пришел после ухода Лусиллы. Пендери, подняв брови, положил локти на высокий стол, наклонился:

— Вы будете есть? Или размышлять?

Только теперь до Райны дошел смысл ее поступка: никто из слуг не имеет права без спроса брать что-нибудь. Такое себе могли позволить только хозяева замка. Какое наказание за это ей придумает Максен?

— Я… — взглянув на свой ужин, девушка решила, что еда не такая уж аппетитная и лучше поесть утром, а сейчас лечь спать. Подойдя к столу, она положила мясо, хлеб и сыр в тарелку.

— Для вас, милорд, — проговорила Райна и повернулась к двери.

Пендери загородил ей дорогу:

— Для меня? Но я уже поел.

А она вот не ела!

— Я хочу спать!

— Голодной?

— Приходится…

— Садитесь, Райна, — он указал на высокий стул, — и поешьте.

Что-то он замышляет. Но разве угадаешь его намерения? Он не станет о них говорить. Но все это как-то подозрительно. Райна села и пододвинула к себе тарелку. Не поднимая головы, спросила глухим голосом:

— Что будет с теми саксами, которые не перешли на вашу сторону?

— Они выбрали смерть, — бросил Максен. — Вот вам ответ на вопрос.

— Почему же вы не расправились с ними сегодня утром?

Рыцарь нагнулся к ней поближе:

— Всему свое время, Райна!

От его слов по спине пробежала дрожь, но она все же стояла на своем:

— Разрешите мне поговорить с ними?

Она надеялась уговорить Этеля и четырех его друзей присоединиться к большинству. Пендери ответил не задумываясь:

— Зря стараетесь. Ешьте!

Она ела под его неотступным и пристальным взглядом. Поужинав, она поднялась из-за стола, чтобы пожелать хозяину замка доброй ночи.

— Итак, еще одна ваша ложь открылась, — заметил он.

«Господи, какая же?» — лихорадочно перебирала она все сказанное ею. Может, он слышал отрывки разговора с Лусиллой, где речь шла о кинжале, найденном не на полу, а на подносе. Или Максен уловил ее признание, что ей небезразлична его связь с Сетой?

— Боюсь, я не понимаю вас, — голос Райны дрогнул.

— Почему вы солгали о кинжале, сказав, будто нашли его на полу, а не на подносе?

«Если Пендери слышал разговор, то понял суть из последних фраз…»

— Я боялась за Лусиллу. Ведь если бы вы узнали правду, то могли бы наказать бедную саксонку.

Рыцарь нахмурился:

— И вы все еще боитесь за нее?

— Она не виновата, милорд. Даю вам голову на отсечение.

Он насмешливо поднял бровь, давая этим понять, что думает по поводу ее клятвенных заверений.

— Если не служанка, то кто?

Вправе ли она рассказывать ему о своих подозрениях? Наверно, надо сказать — иначе накажут Лусиллу.

И она решилась.

— Я думаю, это сэр Ансель.

— А почему вы так думаете?

— Вчера утром, придя к вам на прием, он ел с подноса, поданного мною. И он…

— Что?

— Сегодня вечером справлялся о моей ране и спросил, не кинжалом ли я поранилась.

— Может, вы опять лжете, Райна, чтобы я наказал норманна?