Проклятие любви

Хоремхеб приготовился к тому, что удобного случая может не представиться и охота так и закончится без происшествий. Охотники просто катались по песку вдоль скал, не выследив никого в первый день, а на второй упустив льва, который показался высоко в скалах и тут же исчез.

Но наутро третьего дня золотогривый зверь выскочил из-за камней у подножия скал и помчался через песчаную равнину. Тутанхамон, как он часто делал, решил, что будет сам править своей колесницей. С гиканьем он хлестнул коней кнутом. Колесница рванулась вперед. В горле у Хоремхеба внезапно пересохло, он расставил ноги, чуть наклонился вперед и понесся в своей колеснице вслед за фараоном. Остальные охотники – шестеро или семеро придворных – последовали за ними чуть медленнее, потому что первая добыча по традиции предназначалась фараону.

– Ломайся, ломайся же, – бормотал Хоремхеб сквозь стиснутые зубы, щурясь от горячего ветра и чувствуя, как юбка бьет по ногам.

Направив своих лошадей немного правее, чтобы в глаза не летел песок из-под копыт лошадей Тутанхамона, он продолжал нестись за фараоном.

Потом его сердце подскочило. Одно сверкающее колесо царской колесницы зашаталось, отвалилось от колесницы и покатилось по песку в сторону. Он услышал восклицание царя, скорее удивленное, чем испуганное. Ось одним концом уткнулась в песок. Тутанхамон отпустил поводья. Пронзительный испуганный вопль раздался сзади, когда его тело взлетело вверх, покатилось кувырком, ударилось об испуганных лошадей, которые уже остановились, и рухнуло на песок. Хоремхеб оглянулся. Они с фараоном далеко оторвались от основной группы охотников. Резко натянув поводья, он спрыгнул на землю и подбежал к фараону, упал на колени, чувствуя, как его на мгновение бросило в пот от страха. К его изумлению, Тутанхамон открыл глаза. Он лежал на боку, его шафранного цвета юбка разорвалась, шлем наполовину сполз с головы, он часто и неглубоко дышал. Он был просто оглушен ударом. В этот момент у Хоремхеба был выбор: он мог бы подождать следующей представившейся возможности расправиться с фараоном или принять чудесное избавление его от смерти за знак того, что бог защитил его. Но тут ему на глаза попались два предмета. Земля вокруг была усыпана небольшими камнями, а на расстоянии вытянутой руки валялась, злобно сверкая на солнце, одна из шпилек, которыми колесо крепилось к оси. Он не колебался. Люди уже неслись к нему, размахивая руками и что-то крича. Схватив шпильку и камень, он перевернул Тутанхамона на живот. Пальцем он нащупал впадину у основания черепа, открывшуюся под сдвинутым шлемом. Голова лежала неудобно. Он слегка подвинул ее, приставил острие золотой шпильки к углублению и ударил по другому концу камнем. Шпилька сначала упиралась, но потом проскользнула внутрь. Фараон издал тихий стон, похожий на мяуканье котенка. Ругнувшись, Хоремхеб торопливо выдернул шпильку. Из раны медленно выступила кровь, впиталась в песок, потом хлынула снова. Он вымазал камень кровью, натянул шлем на место и перевернул тело на спину. У него не было времени убедиться, мертв ли Тутанхамон. Бросив камень и затолкав шпильку в песок поглубже, он обернулся. Люди уже спрыгивали со своих колесниц и бежали к нему. Бегом приближались носильщики Эйе. Сам Эйе сидел, выпрямившись, подгоняя их хлыстом.

– Здесь есть врачеватель? – закричал Хоремхеб, удивленный твердостью своего голоса. – Нужно унести фараона в тень. Думаю, он серьезно ранен.

Хрипло дыша, Эйе спрыгнул на землю, протиснулся сквозь толпу придворных и замер, несколько мгновений слышалось только его неровное дыхание. Увидев след свежей крови на шее и на плече Тутанхамона, он поддел носком испачканный кровью камень, опустился на колени и приложил ухо к груди фараона.

– Он не ранен, он мертв! – прошептал он. – Это случилось слишком быстро. Я не верю в это. Эй вы! – Он указал трясущимся пальцем на носильщиков, поднявшись на ноги. – Положите его в мои носилки. Как с царевичем Тутмосом, много лет назад, – сказал он Хоремхебу слабым голосом. – Так быстро…

Хоремхеб шагнул к нему. Сам он тоже был бледен и пошатывался.

– Мы должны успеть к царице раньше этой толпы, – выдавил он. Последние слова утонули в потоке причитаний, когда занавеси носилок опустились и тело подняли. – Постарайся держать себя в руках, Эйе.

Эйе кивнул. Вместе они добрели, спотыкаясь, до колесницы Хоремхеба и взобрались на нее. Стражники отвязывали лошадей от сломанной колесницы Тутанхамона и осматривали ось, которая согнулась от удара о землю. Хоремхеб взялся за поводья, и тут на него обрушилась волна облегчения. Он сделал это. Фараон мертв.

Новость вскоре настигла Анхесенамон, и, когда мужчины остановились у ее палатки, она выбежала оттуда, уклоняясь от рук Эйе, ее глаза были полны ужаса. Бросившись к носилкам, она рванула занавеси, потом упала на колени и принялась рвать на себе волосы.

– Все его дети были прокляты! – рыдала она. – И боги не успокоятся, пока я тоже не умру. Я последняя! Тутанхамон, брат мой, любовь моя!