Проклятие лорда Фаула

Глядя на этого грубоватого, добродушного, крепкого человека, чья мускулистая рука лежала на плече Лены, Кавинант ожидал, что он рассмеется над ее абсурдным заявлением — человек сражался с облаком. Вся внешность Трелла дышала невозмутимостью и приземленностью, словно утверждение здравого смысла, переводившее кошмарное видение Лорда Фаула в надлежащую ему категорию нереальности. Поэтому Кавинант был буквально огорошен, услышав, как Трелл абсолютно серьезно спросил:

— И кто же победил?

Этот вопрос вынуждал Кавинанта искать новую опору для своего сознания. Он не был готов иметь дело с воспоминанием о Лорде Фауле — но в то же время он был абсолютно уверен, что не сможет солгать Треллу… Он почувствовал, что в горле пересохло, и невпопад ответил:

— Я остался живым после этого поединка.

Трелл в первый момент ничего не сказал, но это молчание показало Кавинанту, что его ответ усилил тревогу великана. Трелл отвел взгляд, потом посмотрел на Кавинанта и сказал:

— Понятно. А как тебя зовут, чужестранец?

Лена ободряюще улыбнулась Кавинанту и ответила вместо него:

— Томас Кавинант, Кавинант со Смотровой Кевина.

— Что такое, девочка? — спросил Трелл. — Уж не стала ли ты пророком, если говоришь за кого-то, кто старше тебя?

Потом, обращаясь к Кавинанту, он добавил:

— Что ж, Томас Кавинант со Смотровой Кевина, есть у тебя другие имена?

Кавинант уже собрался было ответить отрицательно, как вдруг увидел в глазах Лены неподдельный интерес к этому вопросу. Он сделал паузу. Потом в мгновенном озарении он понял, что для нее он был такой же волнующей фигурой, как сам Берек Полурукий; что для этой девушки, жаждущей таинственного и мистического, всезнающих Лордов и битв с облаками, его странность и необъяснимое появление на Смотровой Кевина были почти что воплощением великих событий героического прошлого. Выражение ее взгляда стало теперь абсолютно понятным: в томлении любопытства она цеплялась за надежду, что он откроется ей, сделает хотя бы намек на свое высокое звание, сделает скидку на ее молодость и неведение.

Эта мысль вызвала в нем странные отзвуки. Он не привык к подобной лести, она вызывала в нем незнакомое чувство широких возможностей. Он быстро начал придумывать какой-нибудь громкий титул, какое-нибудь имя, которое могло или, вернее, доставило бы Лене удовольствие и в то же время не ввело бы в заблуждение Трелла. Потом его осенило.

— Томас Кавинант, — сказал он так, словно отвечал на вызов. — Неверящий.

Он немедленно почувствовал, что с этим именем взял на себя больше, чем мог это осознать в настоящий момент. Ему стало неловко за свою претенциозность, но Лена наградила его лучезарным взглядом, а Трелл мрачно принял это заявление.

— Ну что ж, Томас Кавинант, — сказал он. — Добро пожаловать в подкаменье Мифиль. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Сейчас я должен уйти, чтобы заняться своими делами, которые обещал сделать. Возможно, скоро вернется Этиаран, моя супруга. А Лена, если ей подсказать, возможно, вспомнит о том, чтобы предложить вам освежиться в мое отсутствие.

Трелл снова повернулся к каменному сосуду и, обхватив его руками, оторвал от постамента. Освещаемый языками красно-желтого пламени, отблески которого танцевали в его бороде и волосах, он понес этот сосуд к двери. Лена поспешила вперед, чтобы отогнуть для него занавес, и через мгновение Трелл исчез, оставив Кавинанта недоумевать по поводу мельком увиденного им содержимого горшка. Тот был полон маленьких круглых камешков, похожих на отборный гравий, и они, казалось, горели.

— Проклятье, — прошептал Кавинант. — Интересно, сколько весит эта штука?

— Трое мужчин не смогли бы поднять пустой сосуд, — гордо ответила Лена. — Но когда гравий горит, мой отец без труда поднимает его. Он — гравлингас радхамаэрля и глубоко связан с учением о камне.

Кавинант еще мгновение смотрел вслед Треллу, устрашенный его силой.

Затем Лена сказала:

— А теперь я просто обязана предложить вам освежиться. Вы примете ванну или умоетесь? Не хотите ли пить? У нас есть хорошее весеннее вино.

Ее голос вновь разбудил мерцание нервов Кавинанта. Его инстинктивное недоверие к могуществу Трелла рассеялось, когда он понял, что тоже обладает какой-то силой. Этот мир принимал его; он наделял его значимостью. Люди, такие как Трелл и Лена, были готовы принимать его столь серьезно, сколь ему этого хотелось. Все, что ему оставалось делать, — это продолжать двигаться, следовать по тропе своего сна в Ревлстон — что бы его там ни ожидало. От мысли о перспективах у него закружилась голова. Вдохновленный минутным импульсом, он решил участвовать в собственной значимости, наслаждаться ею до тех пор, пока это будет возможно.