Проклятие мертвых Богов

Рогатый Саргоннас перешагнул через стену замка, остановился во дворе и воззрился на Чемоша. Кири-Джолит, вооруженный и одетый для битвы, тоже пришел, рядом с ним была Белая Госпожа, Мишакаль, прекрасная и могущественная. Явились Хабаккук и Бранчала со своей арфой – ветер шевелил ее струны, производя траурный звон.

Моргион, невидимый для остальных, стоял в тени, оглядывая всех с ненавистью. Чизлев, Шинар и Сиррион застыли рядом, охваченные изумлением. Реоркс поглаживал бороду. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но, почувствовав тяжесть висящего в воздухе молчания, Бог гномов захлопнул рот и смущенно поглядел по сторонам. Хиддукель был мрачен и взволнован, уверенный, что все происходящее плохо отразится на делах. Зивилин и Гилеан пришли последними, оба что-то горячо обсуждали, но умолкли, увидев остальных Богов.

– Одного из нас нет, – сказал Гилеан сурово. – Где Маджере?

– Я здесь.

Маджере медленно прошел между ними, не глядя ни на кого. Он смотрел лишь на Мину, и на его лице застыла невыразимая тоска.

– Зивилин сказал, ты что-то знаешь об этом.

Маджере не сводил глаз с Мины.

– Знаю, Бог Книги.

– И как давно ты знаешь?

– Много, много эпох, Бог Книга.

– Почему же держал это в тайне? – спросил Гилеан.

– Это была не моя тайна, – ответил Маджере. – Я дал нерушимую клятву.

– Кому? – требовательно спросил Гилеан.

– Тому, кого больше нет среди нас.

Боги стояли молча.

– Полагаю, ты говоришь о Паладайне, – заявил Гилеан. – Хотя среди нас нет и кое-кого другого. Это имеет какое-нибудь отношение к ней?

– К Такхизис? – резко спросил Маджере. Голос его посуровел. – Это она во всем виновата.

Тут заговорил Чемош:

– Ее последними словами, прежде чем пришел Верховный Бог, чтобы ее забрать, были: «Вы совершаете ошибку! То, что я сделала, нельзя исправить. Проклятие живет среди вас. Уничтожьте меня, и вы уничтожите самих себя».

– Почему ты ничего нам не сказал? – взревел Саргоннас.

– Она постоянно всем угрожала. – Чемош пожал плечами. – Да и что бы это изменило?

Остальные Боги ничего не ответили. Они стояли молча и ждали.

– Это моя вина, – произнес, наконец, Маджере. – Я хотел сделать как лучше, во всяком случае, так мне казалось.

Мина лежала холодная и недвижная. Чемош хотел подойти к ней, но не мог этого сделать сейчас, когда все собрались. Он спросил у Маджере:

– Она умерла?

– Она не умерла, потому что не может умереть. – Маджере посмотрел на них, на всех по очереди. – Вы были слепы, но теперь-то вы видите правду.

– Мы видим, но не понимаем.

– Понимаете, – возразил Маджере. Он сложил руки на груди и устремил глаза на небосвод. – Вы просто не хотите понимать.

Он видел не звезды. Он видел их первый свет.

– Это началось в самом начале времен, – сказал Бог-богомол. – И началось с радости. – Он глубоко вздохнул. – И вот теперь, из-за того что я молчал, все могло закончиться горьким сожалением.

– Объясни, о чем ты говоришь, Маджере! – зарычал Саргоннас. – У нас нет времени выслушивать твою болтовню!

Маджере перевел взгляд с начала времен на нынешний момент. Взглянул на собратьев.

– Вам не требуются объяснения. Вы и сами все видите. Она Бог. Бог, который не подозревает о том, что является Богом. Она Бог, которого обманула Такхизис, заставив верить, будто бы она смертная.

– Бог Тьмы! – в волнении вскрикнул Саргоннас.

Маджере выдержал паузу. Когда он заговорил, голос его был преисполнен печали.

– Такхизис обманом заставила ее служить Тьме. Но она является… или являлась… Богом Света.