Проклятие могилы викинга. Керри в дни войны. Тайна «Альтамаре»

Возьми двух девочек, сказал я ей, у нас одна комната, но она меня обманула, убедив, что мальчик еще совсем маленький. Кровать не мочить! Этого я не потерплю!

Ник не отрывал глаз от губ мистера Эванса.

– Как невежливо об этом упоминать, – заметил он таким ледяным тоном, что Кэрри задрожала.

Но мистер Эванс вовсе не рассердился. Он вроде обомлел: червяк поднял голову и ответил ему – так подумалось Кэрри.

Он только чмокнул зубами и на удивление смирно сказал:

– Ладно, ладно, посмотрим. Ведите себя примерно, слушайтесь взрослых, и я не буду на вас в обиде. Помните, у нас в доме нельзя ни кричать, ни бегать по лестнице, ни выражаться. Скверными словами, – поспешно добавил он, поймав взгляд Ника. – Ругательств чтобы я не слышал. Не знаю, как вас воспитывали, но в нашем доме мы живем в страхе перед господом богом.

– Мы не ругаемся, – ответил Ник. – Даже наш отец никогда не сквернословит. А он морской офицер.

«Зачем об этом говорить?» – подумала Кэрри.

Но мистер Эванс определенно смотрел на Ника с уважением.

– Офицер? Вот как?

– Капитан, – сказал Ник. – Капитан Питер Уиллоу.

– Правда? – Зубы мистера Эванса чмокнули, наверное, став по стойке «смирно». – Значит, можно надеяться, –

снова ухмыльнулся он, – он научил вас, как себя вести. Что избавит меня от лишнего труда. – И, повернувшись на каблуках, пошел в лавку.

Наступило молчание. Мисс Эванс, которая все время стояла возле мойки, не произнося ни слова, подошла к столу и начала убирать посуду.

– А вы разрешите нам выражаться? – спросил Ник. –

Дело в том, что я не умею разговаривать только жестами, как глухонемые.

– Хватит умничать, – рассердилась Кэрри, но мисс

Эванс рассмеялась.

Она прикрыла рукой рот и не сводила круглых беличьих глаз с двери, будто опасалась, что брат вернется и услышит, как она смеется.

– Брехливая собака лает, но не кусает, – тихо сказала она. – Он терпеть не может, когда ему возражают, поэтому старайтесь не противоречить и слушайтесь его. Я его всегда слушаюсь – ведь он гораздо старше меня. Когда наша мама умерла – папа погиб во время обвала на шахте задолго до этого, – он сам меня вырастил. Его жена тогда еще была жива, бедняжка, а сын, Фредерик, примерно моего возраста, сейчас в армии. Мистер Эванс воспитал нас вместе и не делал между нами никакого различия. Ни разу не дал мне понять, что меня взяли из милости. Если мы совершали какую-нибудь проказу, Фреду всыпали ремнем, а меня сажали наверх, на полку над камином, чтобы я подумала на досуге, как следует себя вести. Много раз сидела я там, до смерти боясь огня, а ноги у меня немели от неподвижности.

Она перевела взгляд на полку, и дети тоже посмотрели туда. Ужасно высоко была она над полом.

– Он был мне, пожалуй, больше отцом, чем братом, –

добавила мисс Эванс.

– Наш папа никогда никого не сажает на камин, – откликнулся Ник. – И никого не пугает.

По правде говоря, Кэрри тоже не боялась мистера

Эванса. Но она предпочитала не попадаться ему на глаза, как и тощая старая кошка, которая, едва заслышав его шаги в коридоре, срывалась со своего места у камина и исчезала.

А ведь он ни разу не ударил кошку, думала Кэрри; просто кошка так же настороженно относилась к нему, как и она.

«Животные чувствуют, когда люди настроены к ним недружелюбно», – объясняла она Нику.

Хотя, быть может, он и пытался на свой лад подружиться с ними. Он никогда не садился за стол вместе со всеми, а ел в гостиной, куда мисс Эванс приносила ему еду, но порой, когда они пили чай, заходил на кухню и говорил:

– Ну-с, Кэролайн, неплохой сегодня выдался денек для игры, правда?

– Для какой игры? – спрашивала она, зная, что от нее ждут этого вопроса.

– Для игры на рояле, – отвечал он, чуть не теряя от хохота вставную челюсть.

Он разрешал им помогать ему в лавке – Кэрри страшно нравилось взвешивать продукты на весах и давать сдачу, –

пока в один прекрасный день не поймал Ника на краже вафель.

Прошло три недели со времени их приезда. Мисс Эванс уже превратилась в тетю Лу, и, казалось, они давным-давно с ней знакомы. Было около шести вечера, и Кэрри помогала мыть после чая посуду, как вдруг послышались яростные вопли мистера Эванса.

Она вбежала в лавку. Посредине стоял белый, как мука, Ник с крошками от вафель на губах.

– Вор! – кричал мистер Эванс. – Пойман с поличным, а?

Сколько это уже продолжается? Пробирается сюда, когда лавка закрыта, а я сижу в гостиной, и ворует! Вот она, неблагодарность-то! Ты еще пожалеешь! Ты еще поплатишься за это! Тебя надо как следует проучить, парень, и я это сделаю с удовольствием. Ты хочешь, чтобы тебя выпороли? – Он начал расстегивать свой ремень. И со злорадной улыбкой сказал: – Ну-ка, снимай штаны.

Кэрри ахнула. Ника никто никогда не бил, его ни разу в жизни даже не шлепнули. Он стоял и дрожал. Чем ему

помочь? Вызвать полицию? Но Ник действительно совершил кражу. Позвать тетю Лу? От нее мало толку, она даже не пришла посмотреть, что происходит. Стоит, наверное, посреди кухни, прислушивается и заламывает руки.

– Мистер Эванс, мистер Эванс, – принялась молить