Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд

После этого она взяла Сильвио, крепко прижала его к груди, где он принялся урчать еще громче, и мы направились обратно в комнату. Закрывая за собой дверь, я вдруг совершенно отчетливо ощутил, что решающий момент настал. Назад пути нет! Мы надели респираторы, и каждый занял свое место согласно намеченному заранее плану. Я должен был стоять у двери рядом с выключателями электрических ламп и по указанию мистера Трелони включать или выключать их. Доктор Винчестер должен был оставаться за кушеткой, чтобы не находиться между мумией и саркофагом. Ему предназначалось внимательно наблюдать за тем, что будет происходить с царицей. Маргарет следовало быть рядом с доктором, она держала Сильвио в руках и была готова посадить его на кушетку или где–то рядом, когда посчитает это необходимым. Мистер Трелони и мистер Корбек отвечали за лампы. Когда стрелки часов приблизились к назначенному часу, они замерли рядом с лампами с зажженными фитилями в руках.

Бой серебряного колокола часов зазвучал, как трубный глас, возвещающий начало страшного суда. Раз! Два! Три!

Между вторым и третьим ударами загорелись лампы, а я выключил электрический свет. После яркого электрического освещения в свете дрожащих огней ламп все пространство, и то, что находилось в нем, вдруг стало другим, приняло причудливые формы. Мы замерли. Мое сердце бешено колотилось, и я могу поклясться, что в ту минуту я слышал, как бьются сердца всех остальных.

Секунды тянулись невыносимо долго. Весь мир, казалось, остановился. Фигуры остальных были плохо различимы, лишь белое платье Маргарет отчетливо виднелось в полумраке. Массивные респираторы, которые мы надели, придавали нам еще более странный вид. Тусклый свет ламп выхватывал из темноты квадратную нижнюю челюсть вместе с решительно сжатыми губами мистера Тре–лони и смуглое чисто выбритое лицо мистера Корбека. Их глаза блестели. В другом от меня конце помещения подобно звездам в ночном небе мерцали глаза доктора Винчестера. Глаза Маргарет полыхали, как два черных солнца, а глаза Сильвио походили на изумруды.

Разгорятся ли когда–нибудь эти лампы?

На самом деле прошло лишь несколько секунд до того, как лампы стали светить в полную силу. Их медленный, ровный свет становился все ярче и ярче, из голубого превращаясь в прозрачно–белый. Несколько минут лампы не производили никакого воздействия на ларец, но наконец вокруг него появилось слабое свечение. Оно постепенно усиливалось, пока не засверкало, как бриллиант, а потом стало напоминать живое существо, сама жизненная сущность которого заключалась в свечении. С замиранием сердца мы следили за этими переменами.

Внезапно прозвучал хлопок, напоминающий несильный приглушенный выстрел, и крышка ларца поднялась на несколько дюймов, отчего вся комната заполнилась ослепительным сиянием. Затем крышка ларца, которая находилась в неровном положении, приподняла ту сторону, которая была ниже, как будто уравновесившись. Ларец по–прежнему сиял, но теперь из него пошел легкий зеленоватый дымок. Из–за респиратора я не мог четко разобрать запах, но ощутил его резкость. Потом дым стал сгущаться и повалил такими плотными клубами, что вскоре вся комната погрузилась во мглу. Я ощутил желание броситься к Маргарет, которая, еще не полностью скрытая дымом,

стояла за кушеткой прямая, как струна. Тут я заметил, что доктор Винчестер упал. Но он не потерял сознание: он замахал рукой, предупреждая, чтобы к нему не приближались. К этому времени фигуры мистера Трелони и мистера Корбека стали почти неразличимы в дыму, который густыми колышущимися клубами сгущался вокруг них. Наконец, я перестал видеть кого бы то ни было. Ларец продолжал излучать свет, но лампы начали темнеть. Сначала мне показалось, что их свет уже не в силах был пробиться сквозь густой черный дым, но теперь я увидел, что они начали одна за другой гаснуть. Очевидно, они потухли так скоро из–за того, что горели чересчур ярко.

Я напряженно замер, ожидая в любую секунду услышать команду включить свет, но ничего не происходило. Пока гасли лампы, я, не решаясь двинуться с места, всматривался в зыбкие массы дыма, который все еще продолжал бить из сияющего ларца.